— Мои родители позаботятся о тебе, — уверенно продолжал он, свободной рукой проворно подтыкая вокруг нас одеяло с простыней. — Тебе нельзя оставаться здесь, во Франции. Это слишком опасно.
— Твои родители… Я ведь их совсем не знаю. Они, верно, подумают, что я… какая-то американская нахалка, пытающаяся тебя заловить…
— Я им сообщу, причем совершенно однозначно, кто ты есть для меня. Они непременно тебя полюбят. Особенно отец. Ты как раз из того типа женщин, что так ему нравится. — Джулиан поцеловал меня в висок.
Я повернулась лицом к нему, чувствуя себя в его мужественных объятиях маленькой и хрупкой. Позади него мерцала свеча, и ее приплясывающий огонек отбрасывал сбоку на лицо Джулиана беспокойно подрагивающие тени.
— И все же, как ты можешь настолько доверяться мне? — прошептала я. — Я вдруг, как снег на голову, возникла на твоем пороге, объявила себя твоей женой, к тому же беременной — и ты даже во мне не сомневаешься, никак не испытываешь меня?
— Ну, я, положим, испытал тебя. Причем весьма скрупулезно. — Он снова меня поцеловал, будто демонстрируя эту свою скрупулезность.
— Ну а дитя, Джулиан? Ведь я вполне могла бы пытаться тебя захомутать, просто свалив это на тебя. На тебя, возможно, самого завидного жениха во всей Англии! — Голос мой пронзительно напрягся. — Ты не боишься, что я все это тщательно подстроила?
— Кейт, — ответил он, прижав мою голову к своему плечу, — если бы ты пыталась меня облапошить, навязав мне не моего ребенка, — не думаешь, что ты придумала бы что-нибудь куда более правдоподобное, нежели путешествие во времени?
— Но это все равно мне кажется не совсем честным. Ведь еще с час иль два назад ты был робким девственником. Ты…
Я осеклась. Последние слова внезапным эхом прозвучали у меня в голове.
Девственником!
«Да, — признался мне когда-то Джулиан, сидя со мной у себя в библиотеке. — Была одна. Во время войны».
— Джулиан, — взволнованно сказала я ему в плечо, слыша собственный голос будто из далекой дали, — что было там выгравировано, на кольце?
— Хочешь прочитать?
— Да. Очень хочу.
Разом обессилев, я не могла даже пошевелиться. Взяв меня за руку, Джулиан снял с моего пальца кольцо, потянулся за свечой.
Я склонилась над тонким платиновым ободком. Сперва я даже не смогла разобрать буквы, выведенные на кольце знакомым красивым, убористым почерком. Мне пришлось прищуриться и поднести надпись ближе к неровному свету свечи, да и тогда я еле-еле разобрала слова:
«Ты узнаешь ее по этому кольцу».
От пальцев, державших кольцо, по рукам, стремительно растекаясь по плечам и груди, побежал жуткий холодок.