– Кое-что, чтобы мы продержались до вечера.
– Это же невероятно вкусно, – промычала я, с удовольствием вгрызаясь в один из них зубами. Расплавленный внутри моцарелла был просто потрясающим.
– Тогда ты точно получишь огромное удовольствие от Италии, потому что это всего-навсего уличная еда. Там, куда мы приглашены сегодня, ты обязательно захочешь выйти замуж за ньокки. (Ньокки — итальянские клёцки, обычно овальной формы – прим.пер.). Они являют собой чистый грех. О, нет, нет, лучше закажи пасту аррабьята (Аррабиата, salsa arrabbiata — традиционный итальянский соус для заправки макаронных изделий. –прим. пер.), у неё острый и восхитительный вкус. Погоди, знаю, знаю, возьми свежий песто. Чеснок так и тает во рту! –возбужденно затараторила она.
Мне искренне нравилась такая версия моей подруги. Несмотря на то, что Дэйзи вышла из зажиточной семьи, получила превосходное образование и выросла в той же самой атмосфере богатства и «голубых кровей», как я и Дэниел, в её жизни всё было не так уж просто. У неё никак не получалось влиться в то окружение, в котором вращались мы. Она выглядела девчонкой-сорванцом в море дебютанток.
Она всегда была в первых рядах тех, кто бросал вызов, особенно матерям вроде Битси, которая всегда воротила нос от сообразительных, живых, и,боже упаси, имеющих свою собственную точку зрения женщин. Дэйзи оценивала людей независимо от мнения окружающих.
Здесь же, европейская Дэйзи выглядела беззаботной, полной энтузиазма, и жизнь кипела внутри неё настолько, что она словно светилась изнутри. Всё, что в ней пытались сдерживать дома, здесь вырвалось наружу и не душило её. Здешняя жизнь идеально ей подходила. Она без труда вписалась в культуру этого города. Пока мы шли, она приветствовала прохожих словом ciao испрашивала, как у них дела.
– И еще zuppa [ит. суп – прим. пер.]? Dio mio.
– Что означает эта фраза «dio mio»?
Она пожала плечами, одновременно кивнув очередному владельцу магазина.
– Что-то вроде «о боже мой». Не знаю, серьезно. Каждый произносит её по-своему. И не заставляй меня рассказывать тебе обо всех диалектах. Здесь диалекты сами по себе представляют совершенно другой язык.
Я заметила, что тот район, где жила Дэйзи, был похож на живой и дышащий организм.
–Да, он не кишит туристами как, к примеру, Ватикан или другие чересчур популярные места. Трастевере, – восхищенным и взволнованным голосом произнесла она,– это молодежный район. Рабочий класс, восхитительная ночная жизнь, но достаточно спокойная. Это словно секретный уголок города, горячий и притягательный.