– Не суди их строго, Диман, это никакие не террористы. Их единственный проступок – молчание. Не такой уж страшный грех в свете того, что им пришлось преодолеть. Возьмем, к примеру, Бармина и Цвигуна. Им пришлось бросить свои семьи. Только подумай о горе, которое испытали их родные и близкие, и все ради того, чтобы Россия процветала! Это настоящие русские люди. Среди всеобщей апатии и свинства – такой вот сгусток энергии и воли, это же русские пассионарии, если хочешь. Да за это Героев надо давать!
Дроздов остановился после этой непривычно долгой для него речи. Президент с любопытством взглянул на него.
– Будешь меня учить жить, Андрюха?
– Извини, Диман. Я привык говорить, что думаю. Ты никогда не сможешь компенсировать понесенные этими людьми потери и оценить их заслуги по достоинству.
Президент вдруг осознал, какая жестокая внутренняя борьба идет в душе этого человека. Только умом он находится на стороне Президента, но его чувства и сердце принадлежат незримому противнику. Не стоит сильно давить на него – лояльность майора балансирует на лезвии бритвы.
– Ты со мной, Андрей?
– Честно, Дмитрий?
– Честно.
– Не совсем…
– Значит, ты знаешь, где скрывается Бармин?
– Скажем так, у меня есть чертовски сильные подозрения, и только… Но я знаю, где скрывается его дочь. Когда она будет у меня в руках, я доберусь и до отца.
– Ты сам доставишь его мне?
– Да. Но мне снова нужны люди.
– Я же дал тебе Шкаликова.
– Этого недостаточно.
Президент короткое время размышлял.
– Хорошо. Я подумаю, чем тебе можно помочь…
– В таком случае куда его доставить и в какое время?
– Ближняя дача, – ответил Президент. – И не позднее понедельника.
– Я буду там.
– Я имел в виду не только тебя.
– Вместе с Барминым.
Президент улыбнулся.
– Это самое лучшее, что ты можешь сделать для меня. И, пожалуй, – для себя тоже.
– Ты мне угрожаешь?
Президента выдал короткий смешок.
– Скажем так – ты, брат, не прав. И это самое большее, что я могу сказать тебе.