Но Хочипиль слишком устала и испугалась, чтобы притворяться, будто ничего не видела.
− Во имя машины, кто ты? В какую игру ты играешь?
Лицо Тецоки не изменило выражения.
− Не говори, что я тебя не предупреждал.
− Нет...
«Не о том, кто ты», − хотела она сказать, но слова не шли. Она попыталась ещё раз, но ощутила себя карликом по сравнением с громадностью того, что собиралась сказать.
− Ты мёртв, − наконец прошептала она, потому что это было единственное, что мог вместить её разум, в надежде, что он станет отрицать, что рассмеется над таким предположением. − Все древние боги мертвы.
− Кое-что трудно убить, − мрачно ответил Тецока.
− Машину? − спросила она, потому что это единственное пришло ей на ум. Бог, она стоит перед богом...
− Её тоже.
Наконец-то он не был насмешливым. Он неторопливо выпрямился и встал, пригнувшись под потолком, а его волосы чуть не запутались в железной проволоке. Его глаза спокойно, задумчиво встретились с глазами Хочипиль, и она увидела в их глубине синеву неба, пахнущую дымом благовоний, возносящихся ввысь, и прогорклостью крови, что стекает по желобкам с алтарей, орошает землю, смешивается с водой рек и озер.
В прежние времена это могла быть она, её бы уложили на алтарь, её бы разрезали обсидиановыми ножами, её сердце подняли бы во славу солнца. Её кровь. Он выпил бы её до капли, как пил кровь той женщины, и проявил бы не больше жалости.
В ней взорвалось что-то, долго державшееся в узде.
− Как ты посмел... как ты посмел прийти сюда, как посмел применить свою нечестивую магию и совершить кровавое жертвоприношение на виду у иерарха? Как ты посмел... − Она постаралась унять дрожь в руках и продолжила: − Ты хотя бы имеешь понятие, что они делают с теми, кого ловят на исполнении древних обрядов?
− Полагаю, такое не часто случается.
− Мы ещё помним последний раз. Они могут несколько дней сдирать кожу.
Она не сдержала дрожи, вспоминая крики, заполнявшие Колодец сверху донизу, заглушавшие даже стук рельсов.
− Ну, здесь такого не будет, − беспечно сказал Тецока.
− Почему ты так уверен?
Разве он не видел божественную машину, не присутствовал на литургии? Даже со своей кровавой магией он смог только разорвать один разум, на короткое время. Это такая малость.
Его голос был беспечным и надменным.
− Легенды правы: я жестокий, извращенный и порочный. Но я забочусь о своих.
− О своих?
Совсем как один из древних богов, которые смотрели на мир как собственники и всё присваивали. Легенды были правы.
Тецока вынул обсидиановый осколок и некоторое время смотрел на него.