Драгоценные и полудрагоценные камни являлись идеальными проводниками стихийных заклинаний и особенностей. Как нетрудно догадаться, красные и оранжевые камни «работали» с огнем, зеленые и желтые – с землей, с воздухом – голубые и белые, с водой – фиолетовые, синие. Ну и черные – со стихией Смерти. У каждого камня была своя классификация – плотности, проводимости, разные особенности и чистота, как и у самых разных металлов и любых других материалов. Соответственно, грамотное сочетание этих камней, металлов и иных предметов и позволяло заклинанию «осесть» на артефакте.
Мне очень нравились новые занятия. Со свойственной мне методичностью я систематизировала все предметы и их свойства, зарисовывала различные сцепки. Но с ужасом думала о том моменте, когда мы перейдем к практическим занятиям, то есть работе руками. Рукоделие для меня было еще более сложной задачей, чем бой на мечах, – ну не умела я никогда ни вышивать, ни лобзиком выпиливать, с рисованием тоже совсем беда была. Но решила заранее не страдать, а сосредоточиться пока на теории.
– А как насчет артефактов, которые мы не носим на себе? Предметов, которые выглядят как обычные вещи – но на самом деле артефакты? Разве в них тоже вписаны какие-то определенные металлы и камни? – спросил один из студентов.
– Не совсем, – господин Карис был доволен вопросом. – Но они создаются по определенным принципам. Я так понимаю, вы имеете в виду вещи вроде зеркала забвения или плаща-невидимки? Все дело в том, кто создает данную вещь и чем. Так, сильный артефактор может раздобыть нити Ралии и вплести их в ткань иглой, закаленной огнем дракона, при этом он вплетает не только физические нити, но и нити заклинания. Вот и получается ткань, из которой, опять же, не швеей, а артефактором, чтобы не нарушить структуры, шьется плащ-невидимка. Или зеркало. Чтобы создать зеркало забвения, обычное серебро полируется в течение семи лет тринадцатью составами – и каждый из этих составов многокомпонентный и весьма сложный.
Любимым же предметом оставалась теория магии. Теперь, когда я чувствовала себя свободнее и могла – и хотела – показывать свой интерес и силу, я часто задерживалась после урока чтобы задать вопросы или просила дополнительных консультаций. Уж очень нравилось мне, как объясняет всю эту «матрицу» грустный эльф. Осторожно, чтобы не слишком удивить, я предлагала свои решения тех или иных, как их сама называла, магическо-математических задач, чем неизменно его радовала, а иногда и раздражала, когда он был со мной не согласен. Тогда мы спорили до хрипоты и расставались довольные друг другом.