— Кеша, — решился ответить Кеша.
— Кеша? Хорошо тебя назвали.
Кеша поднял глаза на лейтенанта Грошева. Потом Кешин хвост качнулся и быстро-быстро замелькал в воздухе. И наконец весь Кеша — от хвоста до кончика чёрного влажного носа — наполнился радостью. Понимает! Кешины слова не кажутся ему пустым, бессмысленным лаем.
— А я в милиции работаю. Я — лейтенант Грошев, — назвал себя Кешин собеседник. — А ты где живёшь?
Ну где может жить бездомная собака, которая то к дело переходит от надежды и отчаянию? И Кеша, испытывая полное доверие к лейтенанту Грошеву, как, например, к Глебу или Ростику, рассказал ему свою короткую собачью жизнь.
— Потерялся, говоришь?
— Потерялся, — подтвердил Кеша. — Надо его найти. Он без меня обязательно заблудится. Ростик — он дороги сам не знает.
— Да… — задумался лейтенант. — Ну, вот что, ласковый, тут я с одним заявлением разберусь, мой этот участок теперь, понимаешь? Словом, работу кончим, тогда и приятеля твоего поищем. Может, к дедушке Колдырю сходить? У него вечно ребятня толкается, точно там не смолокурня, а пасека.
Кеша не успел спросить, что это — смолокурня или пасека. Откуда-то издалека раздался крик, слов нельзя было разобрать, но было ясно, что это крик какой-то неприятный.
* * *
Лейтенант Грошев и Кеша пошли на голос. Быстро прошли узким проулочком между двумя заборами и оказались у маленького круглого пруда. На пруду, недалеко от берега, плавали гуси. Они держались стайкой. Время от времени заводили разговор ржавыми голосами. На берегу тётя Нора и Ариадна ракетками кидали друг другу теннисный мячик. А кричала та самая тётка с парома, которая назвала Кешу самым ненавистным ему словом Развелитутсобак. У тёти Норы были каменное лицо, у Ариадны — испуганное. Теннисный мячик говорил: пок-пок-пок.
— Что случилось? — спросил лейтенант Грошев. — Вроде по радио хорошую погоду обещали, а тут гром гремит.
— Вот, товарищ милиционер, полюбуйтесь. Я тут птицу пасу, а они на выпасе который день мяч гоняют. Гусю от этого вред.
— Ну? Гуси спортом, стало быть, не увлекаются?
— Да какой тут спорт? — не поняла его тётка. — Штраф надо наложить, и всё тут. Я уже и заявленьице писала.
— Прочёл с интересом, — сказал лейтенант Грошев.
— Вы, значит, наш участковый будете?
— Да уж и есть с сегодняшнего дня.
— Вот и ладно. Значит, я там всё описала. Непорядок, чтоб гусей пугать.
— Это и есть перепуганные гуси? — кивнул лейтенант Грошев в сторону пруда.
— Мои, как же, мои это гуси.
— Да вроде у них настроение бодрое, а?
— Чегой-то? — не расслышала тётка.
Тётя Нора, пока лейтенант Грошев говорил, стояла неподвижно, как статуя в парке, и глядела куда-то вдаль, поверх гусиных голов.