— Ну а что не несете крестить? — спросил отец Федор, прекрасно понимая, почему не несут сына парторга в церковь.
— Что ты, батюшка, Бог с тобой, разве это можно? Должность-то у него какая! Да он сам не против. Давеча мне и говорит: «Окрестите, мамаша, сына так, чтобы никто не видел».
— Ну что же, благое дело, раз надо — будем крестить тайнообразующе. Когда наметили крестины?
— Пойдем, батюшка, сейчас к нам, все готово. Зять на работу ушел, а евоный брат, из города приехавший, будет крестным. А то уедет — без крестного как же?
— Да-а, — многозначительно протянул отец Федор, — без кумовьев крестин не бывает.
— И кума есть, племянница моя, Фроськина дочка. Ну я пойду, батюшка, все подготовлю, а ты приходи следом задними дворами, через огороды.
— Да уж не учи, знаю…
Семеновна вышла, а отец Федор стал неторопливо собираться. Перво-наперво проверил принадлежности для крещения, посмотрел на свет пузырек со святым миром — уже было почти на дне. «Хватит на сейчас, а завтра долью». Уложил все это в небольшой чемоданчик, положил Евангелие, а поверх всего — облачение. Надел свою старую ряску и, выйдя, направился через огороды с картошкой по тропинке к дому парторга.
В просторной, светлой горнице уже стоял тазик с водой, а к нему прикреплены три свечи. Зашел брат парторга.
— Василий, — представился он, протягивая отцу Федору руку.
Отец Федор, пожав руку, отрекомендовался:
— Протоиерей Федор Миролюбов, настоятель Никольской церкви села Бузихина.
От такого длинного титула Василий смутился и, растерянно заморгав, спросил:
— А как же по отчеству величать?
— А не надо по отчеству, зовите проще: отец Федор или батюшка, — довольный произведенным эффектом, ответил отец Федор.
— Отец Федор-батюшка, вы уж мне подскажите, что делать. Я ни разу не участвовал в этом обряде.
— Не обряд, а таинство, — внушительно поправил отец Федор совсем растерявшегося Василия. — А вам ничего не надо делать, стойте здесь и держите крестника.
Зашла в горницу и кума, четырнадцатилетняя Анютка, с младенцем на руках. В комнату с беспокойным любопытством заглянула жена парторга.
— А маме не положено здесь, на крестинах, быть, — строго сказал отец Федор.
— Иди, иди, дочка, — замахала на нее руками Семеновна. — Потом позовем.
Отец Федор не спеша совершил крещение, затем позвал мать мальчика и после краткой проповеди о пользе воспитания детей в христианской вере благословил ее, прочитав над ней молитву.
— А теперь, батюшка, к столу просим, надо крестины отметить и за здоровье моего внука выпить, — захлопотала Семеновна.
В такой же просторной, как горница, кухне был накрыт стол, на котором одних разносолов не пересчитать: маринованные огурчики, помидорчики, квашеная белокочанная капуста, соленые груздочки под сметанкой и жирная сельдь, нарезанная крупными ломтиками, посыпанная колечками лука и политая маслом. Посреди стола была водружена литровая бутыль с прозрачной, как стекло, жидкостью. Рядом в большой миске дымился вареный картофель, посыпанный зеленым луком. Было от чего разбежаться глазам. Отец Федор с уважением посмотрел на бутыль. Семеновна, перехватив взгляд отца Федора, торопясь пояснила: