Очарование их было загадочным, всегда неожиданным, труднообъяснимым.
Я строю, строю, строю,
и всё не Рим, а Трою,
и Шлиман на холме,
с лопатой и лоханью,
дрожа от ожиданья,
сидит лицом ко мне.
Познакомился я с Горбаневской на дне рождения Наймана, в 1972 году, когда она была только-только выпущена из психушки, куда её посадили на два года за участие в демонстрации на Красной площади. Потом встречались у Грибановых, у Наташи Червинской (художница, писательница, режиссёр мультфильмов). После моей поездки в Чехословакию в 1974 году я рассказал Горбаневской, как читал наизусть её стихи благодарным и помнящим её чехам. Оказавшись в эмиграции, гуляли полдня по Парижу, встречались в «Ардисе», на конференции в Милане. В 1993 году мне, наконец, удалось наскрести денег, чтобы выпустить в «Эрмитаже» сборник её стихов «Цвет вереска». На заднюю обложку была вынесена аннотация со словами: «...неброская, грустная зачарованность тайной повседневного бытия».
В конце 1990-х я послал Горбаневской сборник своих афоризмов-евфимизмов, в котором был такой: «Торговля произведениями искусства превратилась в самую азартную игру XX века. На картине, романе, песне, кинофильме можно сорвать такой выигрыш, какого не выкинет никакая рулетка. Ну а проигрыши? Они, как всегда, остаются на долю художника. Он ставит на кон свою жизнь и с удивлением проигрывает». Наташа в ответном письме прокомментировала многие евфимизмы, а на этот откликнулась всего двумя словами: «Без удивления».
И вот год 2000-й, семейство Ефимовых сидит в гостях у Горбаневской в Париже. Квартирка на первом этаже, район не очень благополучный, но окно — настежь. «Да, я когда засиживаюсь за машинкой допоздна, прохожие иногда заглядывают, просят закурить». Не боялась кагэбэшников, не боится и парижских клошаров. Совсем как Михайло Михайлов, не боится и медицинских угроз: не только курит, но и с гордостью угощает нас наваристым мясным супом, хотя кардиологи ей настрого запретили и то и другое. (Мы с Мариной трусливо отказываемся.)
В какой-то момент Горбаневская рассказала нам о своих препирательствах с французской иммиграционной службой по поводу поездки в Россию. Те говорят: «Примите французское гражданство и поезжайте на здоровье». — «Нет, я хочу сохранить статус беженца». — «Этот статус полагается только людям из стран, запрещающих своим гражданам свободный выезд. Россия перестала быть такой страной. Если вы поедете туда, по нашим законам мы не сможем впустить вас обратно». Спор буксовал уже не первый год.
Старший сын Горбаневской, Иосиф, жил с матерью, помог накрыть на стол. Это был тот самый Осик, который в возрасте одного года оказался восьмым участником демонстрации: в его коляске были спрятаны плакаты с лозунгами против вторжения в Чехословакию. Вскоре появился и младший, Ярослав — он подарил мне переведённую им на русский язык книгу Алена Безансона «Бедствие века».