Мера моего ужаса и отчаяния отразилась в письме, отправленном в «Фокстонс» 14 августа: «Хелло, миссис Кауфман! Скажите ради Бога: чем я заслужил такое обращение? Неужели я, с моим иностранным акцентом, Действительно выгляжу таким дураком, что вы в своём письме могли потребовать от меня сначала подписать контракт с мистером и миссис Энгельгардт, а потом уже приступить к его обсуждению и исправлению?
В Советском Союзе я несколько раз был на допросах в КГБ. В США дважды сражался в судах, отбивая гражданские иски, предъявленные видными адвокатскими фирмами, и победил оба раза. Но никогда ещё я не ощущал себя настолько униженным, пренебрегаемым, оскорблённым, как в течение трёх последних месяцев. На мои звонки и письма не отвечают, мои требования игнорируют, мои ясно выраженные просьбы выполняются в диаметрально противоположном направлении. Но у нас нет иного выхода, кроме как продолжать борьбу. В связи с этим я прошу — я требую: а) представить нам подробный список предложений от всех покупателей, поступивших к вам в течение прошедшего месяца; б) снова установить на нашей лужайке ваш фирменный плакат “Дом продаётся”».
И вдруг — о счастье! — в этом безнадёжном мраке мелькнул лучик надежды. Агент из «Фокстонса» по имени Майкл позвонил и сказал, что у него есть отличный покупатель на наш дом, готовый приобрести его за наличные. Мистер Лейбовиц и его жена видели буклет, видели наш дом снаружи и пришли в полный восторг. Их устраивает всё: местоположение, вид из окон, теннисные корты перед домом, цена. И они очень спешат: жена беременна, на седьмом месяце, и они хотели бы, чтобы ребёнок родился уже в новом жилище. Когда им можно приехать и посмотреть дом внутри?
— Да хоть сейчас! — завопил я. — В любое время — сегодня, завтра, днём, вечером, ночью!
Мистер и миссис Лейбовиц появились в тот же день. Толстуха-жена блистала голым черепом, как это положено ортодоксальной еврейке, муж был сгустком энергии и, казалось, радовался любому препятствию, возникавшему на его пути и дававшему ему возможность снова продемонстрировать перед женой свой задор и всемогущество.
— Что? Другие покупатели? Грозят наложить лин? Я сам адвокат! Я им покажу такой лин, что они уползут в свою конуру, поджав хвост.
В доме всё приводило их в восторг. Деревянные панели в столовой, книжные полки в гостиной, застеклённая веранда, георгины и пионы, выращенные Мариной в саду. Договорились, что два дня спустя они придут с инспектором и, получив его одобрение, завершат сделку без лишних формальностей.
Я не знал, можно ли верить такому счастью. «А почему бы и нет? Судьба — причудница, ей нравится пугать нас, но нравится и радовать иногда неожиданным подарком». Инспектора я не очень боялся. Та молчаливая семья, которая осматривала дом во время дня открытых дверей, оказалась семьёй профессиональных домостроителей. Фамилия — Энгельгардт. Они тоже подали в «Фокстонс» заявку на покупку нашего дома, но пока вели переговоры с банком о получении кредита. Уж если профессиональные строители не нашли в нашем жилище серьёзных недостатков, чего тут можно опасаться? Но, Боже мой, неужели возможен конец нашим трёхмесячным страхам и мучениям?