Отношение китайской правящей элиты к европейцам в те годы было окрашено высокомерным презрением и полной неосведомлённостью об их достижениях. Все они представлялись императорскому двору варварами, явившимися неведомо откуда, заслуживающими в лучшем случае снисхождения и жалости. И речи не могло идти о том, чтобы установить с ними отношения на равных. Для получения аудиенции у императора их послы должны были упасть перед ним ниц девять раз, иначе их отсылали ни с чем.[294]
Британское правительство занимало двойственную позицию. С одной стороны, оно не хотело открыто поддерживать торговлю наркотиком в своих владениях. С другой, большая часть доходов Ист-Индской компании оседала в казначействе в виде налогов, платимых ею. Министр иностранных дел Пальмерстон, веривший в «пушечную дипломатию», искал только повода, чтобы вмешаться. Китайский уполномоченный в Кантоне предоставил ему такой повод, конфисковав 20 тысяч ящиков опиума, находившихся на складах компании, и пригрозив арестом и казнью любому, кто будет пойман на котрабанде. Летом 1840 года двадцать британских фрегатов с четырьмя тысячами солдат на борту приблизились к берегам Китая.[295]
Императорское правительство явно не имело представления о том, с каким противником ему предстоит столкнуться. «У них есть мушкеты? Это означает лишь то, что они разучились пользоваться луками и арбалетами. Порох? Мы изобрели его много столетий назад, а наши города защищают пушки, отлитые уже в 13-ом веке. Кроме того, англичане одеты в такие тесные мундиры, что они вскоре начнут спотыкаться и падать и нам останется только отрезать им головы!».[296]
Война спорадически тянулась два года и кончилась полным разгромом Китая. По мирному договору, подписанному в Нанкине в 1842 году, англичане получали компенсацию в 2 миллиона фунтов, право открыть торговые представительства в ещё четырёх городах, право превратить Гонг Конг в свой доминион. Опиум в договоре не упоминался, но его импорт за следующие двадцать лет возрос почти в три раза.[297]
Отразив внешние угрозы на границах Индии, Великобритания получила возможность уделить больше внимания проблемам административного управления многомиллионной страной, населённой десятками племён бесконечно далёких от европейской цивилизации. Их обычаи и верования уходили корнями в глубь веков, и любые попытки менять их могли вызвать серьёзные восстания. Но мог ли культурный выпускник Оксфорда или Кэмбриджа смириться с тем, что, по его понятиям, было проявлением дичайшего варварства?
Например, у многих индийских народностей глава семьи решал, оставлять ли новорожденную девочку в живых или тут же избавиться от неё. Выдавать дочерей замуж было дорогостоящим мероприятием, оно требовало серьёзных расходов на приданное, и не каждая семья могла себе это позволить. Английская администрация выпускала запрет за запретом на эти традиционные детоубийства, но как их проследить на деле и покарать нарушителей? Лишить новорожденную жизни и представить это смертью от естественных причин было слишком легко.