Насмешливая ухмылка Уивенхо не могла замаскировать раздражение в его глазах и голосе.
– Что ты тут кружишь, Харкот? Все ждешь, чтобы спасти девушку от погибели? Никогда не представлял тебя в роли няньки. Дай ей немного поразвлечься, прежде чем она снова вернется в свое захолустье. Крэнворт, Брайнстон, добрый день. Куда это вы направляетесь?
– К Джексону, – ответил Крэнворт, бросив любопытный взгляд на Софи и сонного мопса.
– Увы. – Брайнстон вздохнул и отвесил Софи изящный поклон. – Рад снова видеть вас, мисс Тревелиан. Позвольте представить вам лорда Крэнворта. Как вам понравилась выставка?
– Лорд Крэнворт. – Она кивнула Крэнворту и с улыбкой повернулась к Брайнстону. – Очень понравилась, лорд Брайнстон. Я могла бы провести там целую неделю, и мне бы не наскучило.
Макс видел, как напряжение ушло с ее лица, глаза снова заблестели, вызвав ответные улыбки на лицах его приятелей. Если бы он не был так зол на Уивенхо, он бы, возможно, даже порадовался, как просто с помощью одной искренней, дружелюбной улыбки она установила непринужденный контакт с этими пресыщенными столичными джентльменами.
– Мой бог! – Брайнстон рассмеялся. – Целую неделю! Вот доказательство того, что рай для одного – дьявольская мука для другого.
– Придержи язык, Брай, – лениво сказал Крэнворт, и Софи засмеялась.
– Я не думаю, что слово «дьявольский» следует воспринимать как ругательство, лорд Крэнворт. Если это так, то мой отец – викарий – самый отъявленный грешник. Это одно из его любимых выражений.
Крэнворт вытаращил глаза:
– Ваш отец викарий?
– У них тоже бывают дети, вы не знали? – с невинной улыбкой ответила Софи.
Макс усмехнулся, вопреки напряжению, вызванному тем, что Уивенхо продолжает стоять рядом с ними и с язвительной ухмылкой и неприятным блеском в глазах разглядывать Софи. В памяти Макса возник образ более молодого Уивенхо, с таким же блеском в глазах стоявшего перед портретом Серены, и последовавшие за этим события.
– И это в порядке вещей, хотя может показаться весьма шокирующим фактом, – вставил Уивенхо.
– Это существо еще живо? – спросил Брайнстон, чтобы сгладить неловкую тишину, последовавшую за провокационным замечанием Уивенхо.
Софи рассмеялась и опустила Мармадюка на землю. Мопс открыл глаза, отряхнулся, подошел к Максу и с тихим сопением улегся возле его ног.
– Ты ему нравишься, Макс, – ехидно произнес Крэнворт.
– Животные всегда любили Макса, – сказал Брайнстон. – Помнишь того бродячего щенка, которого ты прятал в первый год учебы в Итоне?
У Макса не было настроения слушать воспоминания Брайнстона. Единственное, чего он хотел, – это оградить Софи от Уивенхо и отвести ее назад, в дом тети.