Крэнворт как раз заканчивал свои дела, когда в комнату вошли его жена и Софи. Софи выглядела спокойной и счастливой, и Макс почувствовал себя глупо из-за того, что до сих пор не мог расслабиться.
– Все хорошо? – спросил он.
– На удивление да. Леди Крэнворт очень мила. Мне понравились ее друзья. Вам повезло.
– Полагаю, да. Хотя временами мне кажется, я с удовольствием придушил бы Брайа.
– О нет. Он очарователен.
– Можно подумать, что вы говорите про Мармадюка. Главное, чтобы вы не принимали его флирт всерьез.
– Он вовсе не флиртует, так что мне нечего принимать всерьез. Он просто добр ко мне, на свой манер, да и то только из любви к вам. Я его не интересую. Он хороший.
Макс взял ее под руку и отвел в сторону от шумной толпы. Однако он понимал, что это лишь предлог, чтобы к ней прикоснуться.
– Это у вас такая привычка? Видеть в людях хорошее?
– Вовсе нет. На самом деле людей, которые мне нравятся, совсем немного. Но те, кто нравятся, действительно нравятся.
– Значит, Брай вам нравится.
– И Хетти, и Сильви, и Крэнворт, и вы. Как видите, список не слишком длинный. Ладно, в Эштон-Коув есть еще несколько человек.
Макс не знал, обижаться или чувствовать себя польщенным тем, что оказался в конце списка.
– А Мармадюк? – заметил он.
Софи улыбнулась, и Максу сразу же захотелось увести ее в одну из ниш, расположенных по периметру бального зала, и, задернув бархатные гардины, отгородиться от всей этой суеты. Он повернул ее так, что она оказалась в тени колонны, а сам встал, загородив ее от всех, создавая иллюзию уединения.
– У меня существует шкала предпочтений. Например, вы нравитесь мне больше, чем Мармадюк, – сказала она слегка охрипшим голосом.
Желание прикоснуться к ней пересилило благоразумие. Макс протянул руку и провел пальцем по губам Софи. Они раскрылись, и легкий вздох коснулся его лица.
– Я счастлив, что вы цените меня выше мопса.
– Только не говорите ему. Он такой чувствительный, – шепнула Софи, ее глаза потеплели.
Макс уже начал узнавать выражения ее лица, и это действовало сокрушительно. Его пульс зачастил, рождая во всем теле болезненный ритм, успокоить который он мог, только заставив сердце Софи биться с ним в унисон. Он уже протянул к ней руку, но вместо того, чтобы коснуться Софи, оперся ею на стену, ощутив ее успокаивающий холод.
– Я не стану хвастаться. Идемте, надо вернуться к остальным, пока нас не застали в этом углу.
– Хотя мы не делаем ничего плохого, – с тоской заметила она.
– Но сделаем, если сейчас же не уйдем отсюда. Не сочтите это приглашением, – добавил он, заметив, как в глазах Софи мелькнула надежда.