— Он должен пройти подготовку вместе с бойцами?
Бахир отрицательно качнул головой.
— Нет. Сейчас вокруг слишком много любопытных. Приставь к племяннику надежного человека. Мне нужен настоящий воин — верный и мужественный. Он должен не колеблясь исполнять приказы.
Когда привели паренька, Бахир сказал:
— Зови его Бобо.
Салех кивнул. Этот Бобо был, наверное, из дальнего селения — бессловесен и робок.
— Каким временем мы располагаем? — спросил Салех, не глядя на министра.
— Бобо пробудет у тебя месяц. Хватит?
— Успею.
Бахир поднялся, взглянул на Салеха, но ничего не добавил.
Салех дождался, пока Бахир уехал, вызвал одного из бойцов и сказал, кивнув на дверь, за которой находился Бобо:
— Займись мальчишкой, Рашид. Выбей для начала дурь, а там посмотрим.
Рашид вошел в комнату, прикрыл за собой дверь. Бобо, сидевший на стуле, сложив руки на коленях, повернул голову, услышав скрип двери. Он смотрел на Рашида черными, как маслины, немного удивленными глазами. Рашид молча приблизился и ударил его — коротко и хлестко. Подняться со стула Бобо не успел, потому что Рашид свалил его на пол и начал методично избивать. Со стороны могло показаться, что он движется лениво, но за этим стояла выверенность каждого движения. Бобо завизжал от боли, но скоро умолк, и стало слышно, как что-то клокочет у него внутри. Рашид бил ногами, стараясь при этом не испачкаться кровью, и уже успел немного притомиться, как вдруг дверь стремительно распахнулась, в комнату вошел Салех и свирепо рявкнул:
— Прекратить!
Рашид успел отшатнуться, но Салех был быстрее — оглушительная оплеуха прозвучала, как выстрел.
— Вон! — коротко бросил Салех и склонился над Бобо.
— Бедняга, — проговорил он сочувственно. — Что он с тобой сделал?
Он помог Бобо подняться. Тот смотрел на неожиданного спасителя с мольбой и преданностью. «Если бы он был собакой — лизал бы руки, — подумал Салех. — Пожалуй, я справлюсь быстрее, чем за месяц».
— Ты поосторожнее с ним, — посоветовал он. — Этот Рашид — сущий зверь.
Бобо вдруг заплакал навзрыд.
— Почему ты плачешь? — спросил Салех.
Бобо молчал, уткнувшись Салеху в грудь окровавленным лицом. Салех не отстранился, только поморщился.
— Не плачь! — сказал он, и в его голосе больше не было мягкости. — Не смей! Слезы — позор!