Здесь же, на берегу, была заготовлена виселица.
Ударили пушки со стен.
К виселице поднесли Максю, накинули петлю на шею и вздернули еле живого.
Макся был так истерзан на пытках, что смотреть на него без сострадания никто не мог. В толпе астраханцев возник неодобрительный гул. Стрельцы на стругах и в лодках отвернулись от ужасного зрелища.
Воевода запоздало понял свою ошибку, велел снять труп. Махнул князю, чтоб отплывали, — чтоб хоть прощальным гамом и напутственной стрельбой из пушек сбить и спутать зловещее настроение толпы.
Флот отвалил от берега, растянулся по реке. Стреляли пушки со стен Белого города.
Воевода с военными иностранцами, которые оставались в городе, направились к Кремлю.
Гул и ропот в толпе не утихли, когда приблизился воевода с окружением, напротив, стал определенно угрожающим.
Послышались отдельные выкрики:
— Негоже учинил воевода: в святую троицу человека казнили!!
— А им-то что?!. — вторили другие. — Собаки!
Младший Прозоровский приостановился было, чтобы узнать, кто это посмел голос возвысить, но старший брат дернул его за рукав, показал глазами — идти вперед и помалкивать.
— Виселицу-то для кого оставили?! — осмелели в толпе.
— Вишь, Стеньку ждут! Дождетесь… Близко!
— Он придет, наведет суд! Он вам наведет суд и расправу!
— Сволочи! — громко сказал Михайло Прозоровский. — Как заговорили!
— Иди, вроде не слышишь, — велел воевода. — Даст бог, управимся с ворами, всех крикунов найдем.
— Прижали хвосты-то! — орали. — Он придет, Стенька-то, придет! Он вам распорет брюхо-то! Он вам перемоет кишки!
— Узю их!..
— Сволочи, — горько возмущался Михайло Прозоровский.
Так было в городе Астрахани.
13
А так было на Волге, пониже Черного Яра, тремя днями позже.
Разинцы со стругов заметили двух всадников на луговой стороне (левый берег). Всадники махали руками, явно привлекая к себе внимание.
Стали гадать:
— Похоже, татаре: кони татарские.
— Они… Татаре!
— Чего-то машут. Сказать, видно, хотят. Батька, вели сплавать!
Степан всматривался со струга в далекий берег.
— Ну-ка, кто-нибудь сплавайте, — велел.
Стружок полегче отвалил от флотилии, замахали веслами к левому берегу. Вся флотилия прижалась к правому, бросили якоря, шумнули своим конным, чтоб стали тоже.
Степан сошел на берег, крикнул вверх, на крутояр, где торчали конские и людские головы:
— Федька!..
Через некоторое время наверху показалась голова Федьки Шелудяка.
— Батька, звал? — крикнул он.
— Будь наготове! — сказал ему Иван Черноярец (Степан в это время переобувался — промочил ноги, когда сходил со струга). — Татаре неспроста прибежали. Никого там не видно? На твоей стороне?