— Ты что хочешь сказать? — подскочил Струмилин. — Ты хочешь сказать, что на той фотографии… на той… была не ты, а…
— Вот именно! — огрызнулась она. — Вот именно! И это было видно с первого взгляда! Думаешь, я там, на кладбище, голову потеряла оттого, что увидела этот поганый компромат на себя? Нет! Я чуть не рехнулась, поняв, что меня родная сестра как минимум год водила за нос! И не она одна!
Она вгляделась в растерянные мужские глаза, обращенные к ней, и зло сказала:
— Да неужели никто из вас так и не заметил, что у Лиды не было челки?! — И резким взмахом убрала волосы со лба.
Лицо ее тотчас изменилось. Появилась в нем некая отстраненная холодность, что-то недоброе проглянуло в очертаниях слишком, может быть, высокого лба. Это была, конечно, Соня, но совсем другая, новая Соня, исполненная не радостного доверия к миру, которое так поразило Струмилина при первом же взгляде на нее, а Соня замкнутая, настороженная, готовая каждую минуту столкнуться с какой-то каверзой окружающих… и, что характерно, подстроить каверзу и им.
— Ни суя хебе, — знакомо выразился Леший. — Лидка! Вот теперь ты — Лидка!
— Теперь, теперь, — с досадой передразнила Соня. — Я никогда не была Лидкой, понял? А вот она мною, как стало ясно, не раз притворялась. Не раз и не два! Ну не цирк ли, что первое, что я попросила у нее при встрече, — это опять меня изобразить! И еще успокаивала ее, главное дело: не надолго, не надолго. А оказалось… оказалось, я ее на смерть обрекла. Конечно, когда я потом увидела эти фотографии, мне здорово захотелось ее убить, но чтоб не так, не совсем…
Она нервно поднялась, задев чашку и расплескав воду на пол. Струмилин почему-то не нашел ничего лучше, как вскочить со стула именно в этот момент. Соня поскользнулась, наткнулась на него, рванулась в сторону, но он придержал ее и убрал руку, пригладившую волосы. Челка снова упала на лоб.
— Да, — сказал он ошеломленно. — Да…
Тупицей и слепым идиотом Струмилин никогда себя не считал, да и женщин вроде бы знал достаточно, чтобы иметь некоторые основания гордиться собой, и вдруг показался себе каким-то первоклашкой, который обнаружил, что девчонки — это совсем не безликая масса на одно лицо, созданная лишь для того, чтобы их всех подряд драли за косы. Бездна женской тайны приоткрылась перед ним на миг, воплотившись в этом столь обыкновенном жесте: убрать со лба волосы… снова опустить челку…
Лида и Соня. Соня и Лида. Да они совсем не одинаковые! Они разные, как небо и земля! И у женщины на тех кошмарных фотографиях в самом деле не было челки! Не было! Струмилин еще тогда обратил внимание на эту бледно-золотую пряжу волос, которая тянулась по красно-зеленому, попугайно-пестрому ковру.