Однако наспех сколоченные нары вместили только половину народу. Нет, остальным не пришлось валяться прямо на полу: для них завезли несколько грузовиков деревянных ящиков, и из этих шатких сооружений студенточки изобретательно соорудили себе ложа, вернее, лежбища, нагромоздив на них матрасовки, набитые сеном. И начались сельхозподвиги! Днем ораву вывозили на поля — к чертям куда-то, очень далеко, и если правда, что территория Хабаровского края могла бы вместить не меньше двух перемещенных на Дальний Восток государств, то они побывали не то в Бельгии, не то во Франции.
Сентябрь выдался дождливый, ночами в яровизаторе стоял крепкий дух мокрых кирзовых или резиновых сапог, неохотно просыхающих носков и телогреек, немытых тел (в баню, в соседнюю деревню, добрые крестьяне вывозили городских раз в две недели, чтоб не забаловались. Это вам не у папы с мамой!). С другой стороны, девчонки и парни были слишком молоды и неприхотливы, чтобы всерьез страдать от безумного сельского быта и переизбытка работы, и слишком затурканы, чтобы осмелиться протестовать: а вдруг отчислят из института?! Самое смешное, что спустя многие годы они вспоминали Веринский совхоз с искренним умилением, чуть ли не как лучшее время жизни. Ну а тогда — простывали, конечно. И болели.
На предмет выявления захворавших раз в неделю приезжал из института начальник медпункта. Аня решилась и пожаловалась, что ломит по вечерам поясницу, а внизу живота болит до невозможности. Врач деликатно повозил пальцами по ее животу и ахнул: «Здесь больно? А здесь? Да у тебя же аппендицит вызревает! Поедешь с нами в город, тебе в больницу надо, и как можно скорей!»
— Какой аппендицит вызревает? — с изумлением спросили в поликлинике, куда Аня пошла только наутро, хорошенько намывшись и выспавшись в своей родимой постели. — Ну и коновалы у вас в институте. У девчонки пиелонефрит! В стационар, и поскорее!
Аню положили в больницу, и началось что-то страшное. Капельницы, переливания крови, уколы, уколы, снова уколы, килограммы таблеток, хмурые лица врачей, мамины слезы… Спустя месяц доктора неохотно признались, что лечили девочку не от того. На самом деле у нее, конечно, не аппендицит, но также и не пиелонефрит. Всего-навсего воспаление придатков. Ошибка в диагнозе — бывает. К сожалению, процесс пошел по трубам в матку и дальше в брюшину, так что возникала прямая угроза перитонита. Правда, большие дозы антибиотиков должны были помочь…
Помогли. Воспаление остановили. Правда, оставили внутри у Ани сущую пустыню. О том, что она стала стерильной, ее в больнице не предупредили. Или врачи не знали, или сочли это такой мелочью по сравнению со спасением ее молодой жизни…