Как потом выяснилось (Андрею шепнул по секрету один из лаборантов, когда застал его за холстом под названием «Великий мастурбатор»), репродукции Дали, в отличие от висевших ранее изображений природы, пейзажей, величественных гор и умиротворенных долин, вызывали в испытуемых реальный интерес, причем не одноразовый, а постоянный. Тогда как нейтральные полотна, кажется, вообще никто не замечал.
На стене холла висел огромный телевизор «LG» с изогнутым экраном и потрясающей по четкости картинкой.
Андрей доковылял до своей палаты, находящейся в ответвлении коридора, держась за спину. Здесь, за поворотом его никто не видел, и он позволил себе ссутулиться — так было легче.
— Вот же срань… — пробормотал он, стиснув зубы. — Чтоб я еще раз согласился на этот анализ!
Открыв палату жетоном электронного замка, Андрей присел на краешек кровати и потом аккуратно, медленно прилег. На сегодня все, подумал он. Никаких хождений.
Все тридцать восемь человек, прошедших экзекуцию, включая щеголеватого пенсионера с серьгой в ухе, думали точно так же. После того, как наркоз стал отходить, а это случилось примерно через час после укола, движение в холле и вовсе прекратилось. Из некоторых палат доносились протяжные вздохи и даже стоны.
— Как они? — спросил Лукин доктора Коптева, делавшего пункцию.
— Все молодцом. Одна дамочка лягнула меня так, что разбился шприц, но в остальном… нормально, к вечеру будут результаты. Коллектив, как обычно, разношерстный, но это и хорошо, больший охват и репрезентативность выборки.
— Отлично, — задумчиво сказал Лукин. — Слушай, Игорь… Как думаешь, все выдержат?
Раньше обследование группы завершалось психологом-психиатром, который определял наклонности каждого человека, характер, темперамент, сможет ли он длительное время жить, по сути, в условиях ограниченного пространства и круга лиц, не станет ли это причиной нервного срыва.
Практика показала, что ниточка рвалась совсем не там, где было тонко. Чувствительные натуры вдруг проявляли твердость и жесткость. В экстремальных для себя условиях они находили невидимый (и неведомый даже для них самих) стержень, тогда как натуры по тестам — целостные, нордические, выдержанные — опускали руки в самые ответственные моменты. Когда психолог три раза провалил тестирование, неожиданно выяснилось, что боль — лучший показатель. Тот, кто терпит боль, пусть и с ругательствами, пошлыми шутками, — тот, как правило, выдержит и весь курс.
Первым этот факт отметил именно Коптев, поэтому по окончании медосмотра Лукин наведывался в его кабинет, где подробно расспрашивал о прошедшей процедуре.