Но он знал, что боль, эта главная сигнальная система, — душевная, не физическая боль, сидит где-то внутри него и как она отразится, сумеет ли Лосев совладать с ней, направить в нужное русло, — зависит только от него самого.
Андрей столкнулся с Машей на следующий день в столовой. В меню значился борщ, гречневая каша и грудка индейки, овощной салат из свежей капусты, огурцов и помидоров, заправленный оливковым маслом, компот или чай на выбор с булочкой. Почти как в обычной столовой, — подумал Андрей, отходя с подносом от стойки — только платить не надо. Тут же стоял стол с фруктами, как только что-то заканчивалось, работники кухни выносили новые.
Погруженный в свои мысли, он чуть не налетел на девушку — она только вошла и теперь озиралась — новое место сбивало ее с толку. До сегодняшнего дня завтрак, обед и ужин доставляли им в палаты. Выглядела она смущенной, как и в тот первый раз, когда попросила у него ручку.
— Ой, — сказала она. — Я вас чуть не сбила, простите!
Андрей, увернувшись, поставил поднос на ближайший свободный столик.
— Не успели. Я проворный. — Он улыбнулся. — Там, — указал он рукой в угол зала, — можно взять поднос, потом идете к стойке, накладываете до отвала самого вкусного сколько хотите, можно хоть бидон картофельного пюре, никто слова не скажет, заливаете все это подливой, не забываете пару рубленых бифштексов, салат из морепродуктов, черный кофе, свежесмолотый и свежесваренный сорта арабика.
Она улыбнулась, инстинктивно приложив руку к пояснице.
— Да, побаливает, — сказал Андрей. — Мне уже полегче, значит и у вас скоро пройдет. Поднос помогу дотащить.
— Я смотрю, ваш выбор слегка отличается от того, что вы мне расписали.
— Это вам для аппетита. Но пюре там и правда есть.
Маша кивнула и направилась за подносом.
На светлой стене столовой, выдержанной в футуристическом стиле, как и весь третий корпус, висели салатовые стрелочные часы, квадратные и круглые пластиковые столики окружали оранжевые и зеленые стулья — очень удобные, как успела оценить все еще побаливающая после укола поясница.
Удивительный контраст по сравнению с административным зданием, где они подписывали договор — там каждый уголок, каждый квадратный сантиметр дышал прошлым, совком, пахло давно ушедшей страной СССР и даже деревянный герб, висевший, наверное, со дня основания института, никто не собирался снимать. Андрей тогда подумал, что все исследовательские институты похожи — в них десятилетиями ничего не меняется, они как саркофаги, хранят одни им известные тайны.
Каково же было его удивление, когда они попали в третий корпус, снаружи, — совершенно точная копия первого, но зато внутри… ультрасовременный научный центр, какие он видел только по телевизору.