Маша вернулась довольно быстро.
— Значит, мы прошли? — сказала она, улыбаясь. Улыбалась во всем зале только она одна. — Можно нас поздравить.
— Поздравить? — эхом спросил Андрей.
— Ну да, из всей толпы после комиссии осталось только тридцать восемь человек. Я считала. Кстати, скоро лекция. Нужно поторапливаться. — Она принялась за индюшачью грудку.
Андрей покрылся холодным потом. Получается, они встречались каждый день — именно здесь и… говорили одно и тоже. Каждый день в течение двух месяцев. И никто ничего не заподозрил. Ни у кого не возникло и мысли, что испытания давно идут не по плану. Что же это за вакцина? В любом случае, значит администрация в курсе происходящего, слышны разговоры и каждый день пациенты задают одни и те же вопросы. Если, конечно, и с ними не приключился своеобразный «День сурка». Скорее всего, никакой лекции не будет, подумал он. Вряд ли кто-то будет проводить лекцию каждый день в течение двух месяцев, только чтобы создать видимость нормальности. Скорее всего, уже здесь, в столовой они… снова и снова теряют память. Потому что именно здесь им дают препарат или его суррогат — прямо во внутрь. Вместе с едой, питьем, салатами, кофе, булочками и десертами. Так проще всего.
— Что с вами, Андрей? — Маша посмотрела на него полусонным взглядом.
— Что-то я наелся, — сказал Андрей, продолжая делать вид, что тыкает вилкой в салат. Наверняка, тот, кто все это затеял, наблюдает за каждым их шагом.
— Доктор предупреждал, что питаться нужно хорошо. Организм должен бороться с заражением, выделять антитела. А для этого ему нужна энергия. Так что, не отлынивайте. — Маша откусила кусок индюшатины и принялась тщательно пережевывать.
Андрей положил ей руку на бедро и сжал. Он сделал это рефлекторно, но времени на раздумья не было.
— Не ешь это. Продолжай жевать, но не глотай. Выплюнь в ладошку, — сказал он тихо.
Маша дернулась. Любой человек, если коснуться случайно его бедра — дернется.
— Что происходит? — спросила она, прекратив жевать.
— Сначала выплюнь.
Она выплюнула кусок индюшатины и положила в тарелку, прикрыв салфеткой.
— Андрей…
— Мы с тобой обедаем в этой столовой вот уже два месяца. Каждый чертов день. Посмотри в окно. Тебя ничего не удивляет? — скупым жестом он кивнул на завешенные узорной тюлью окна. — Когда мы сюда пришли и обедали впервые, на улице было плюс двадцать… только не вскакивай, прошу. Я не сумасшедший.
Она недоверчиво покосилась на людей из группы, мирно беседующих за столиками, часы, секундная стрелка которых продолжала свой бег по кругу, взглянула на приоткрытую дверь столовой — из холла раздавался звук включенного телевизора, показывали какой-то старый фильм, она узнала его по музыке, но не могла вспомнить название — то ли «Девчата», то ли «Весна на Заречной улице».