– Нет, не стоит оно того, – подумав секунд двадцать, ответил я Олегу. – Ни разу не стоит.
– Именно, – подтвердил тот. – Хотя бы потому, что умирающий ради тебя наверняка даже пальцем бы не пошевелил в аналогичной ситуации. Я непосредственно этого человека не знаю, но зато знаком со многими другими, ему подобными. Для них я, ты, да и все остальные жители этой планеты только расходный материал, вроде картриджей в принтере. Кончился – да и хрен с ним, вставим новый. И все.
– Спасибо за науку, – поблагодарил я Олега. – Что, пятница в силе?
– Само собой, – хохотнул он. – И вот еще что… Если с Соломиным доведется побеседовать, попробую что-нибудь узнать. Мне не в труд.
– Буду признателен, только вряд ли это пригодится. Там такое состояние… Краше в гроб кладут.
– Знаешь, одно я тебе точно могу гарантировать, – помолчав, произнес Олег. – Тот, кто это сделал, не самый сильный колдун. Или вообще не колдун. С таким, как Соломин, кто-то по-настоящему знающий и умелый работать не будет. Мелковат он для игроков высшей лиги. Колдуны – товар штучный, матерые особенно. Так что это либо самоучка-человек, которых много развелось, либо ведьма. Последнее вероятнее всего. Они на деньги падки, и человека им сгубить всегда в радость.
– Ясненько. Правда непонятно, что это мне дает, но все равно спасибо.
– Ничего не дает, – не стал скрывать Олег. – Пока не узнаешь, чем именно мужика стреножили, все впустую будет. Короче – окочурится он. И это… Если что – звони. Пока!
– Пока, – ответил я в уже замолчавшую трубку, а после почесал ей подбородок.
Окочурится, стало быть, Ряжский. Пожалуй, что и да. Если ничего не делать, так точно.
Скрипнула, открываясь, дверь спальни и из нее навстречу мне шагнула Ольга Михайловна, на виске которой красовалось стремительно синеющее пятно.
– Ну? – требовательно спросила она.
Я глянул назад, за свою спину. Потом повертел головой и вопросительно уставился на Ряжскую.
– Что? – чуть выпучив глаза, поинтересовалась она.
– Думаю, где та телега, которую мне надо тащить за собой, – мирно объяснил ей я. – Раз вы нукаете, значит, я уже запряжен. Но вот вам сюрприз – телеги и нет! Да еще и я не лошадь, которой можно приказывать. Это, кстати, как ответ на одну из ваших недавних реплик. А раз я не лошадь, и вы не извозчик, то пойду-ка я, пожалуй, до…
– Я сейчас тебя ударю, – неожиданно спокойно сообщила мне она. – Вон там умирает мой муж, и ты можешь его спасти. Можешь, но не хочешь. Что тебе надо? Услышать, что я была не права? Хорошо, это так. Что еще? Может…
– Зря вы так, – перебил ее я, подумав, что с учетом ситуации палка и впрямь излишне перегнута. – Хотите верьте, хотите нет, но делаю что могу. Не стану скрывать, вашего супруга вообще не очень-то жалко, но человеколюбие и гуманизм все же мне присущи. Да, слушайте, а чего кроме нас, здесь никого нет? Дом-то у вас ого-го какой, в нем небось прислуги полно. Где служанки, горничные, медсестры, наконец? Про врачей вы говорили, они где? Чего мы тут вдвоем стоим?