Выйдя из такси, я поежилась от пронизывающего ветра и поплотнее запахнула пальто. Приподняла драповый воротник, превращая его из лежачего в стоячий. Больная скоро станет для Воронцова тема, вздумай он заартачиться в ЗАГСе.
Покосилась на нехотя выползающего из машины благоверного. Надо же! Даже не попытался подговорить таксиста и смыться. Видно, магия сумела вразумить и наставить мятежного на путь истинный.
Спасибо тебе, миленькая!
Мы были записаны на полдень, но пришли раньше и теперь сидели в пустом коридоре и в напряженном молчании, ожидая, когда дверь кабинета распахнется и нас пригласят внутрь.
– Ань… – в голосе мужа послышалась мольба.
– Леш, пожалуйста, – откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, – не начинай. Я была пленницей в Адальфиве. Дай мне хотя бы здесь почувствовать себя свободной. Отпусти меня, мое тело. Ради бога.
Воронцов насупленно замолчал. Мельком взглянув на него, по угрюмому выражению лица поняла, что с уговорами муж наконец завязал.
В кабинет нас пригласила дородная дама в ярко-лиловом платье. Яркими были и ее губы – первое, что бросилось мне в глаза. А еще высокая прическа с начесом а-ля мадам Помпадур. Ногти тоже поражали остротою и длиною. Ими, как китайскими палочками или клювиком гарпии, Екатерина Никифоровна ловко подцепила пустой бланк и положила его перед нами, взамен попросив документы, свидетельство о браке и оплаченную квитанцию.
– Заполняйте.
И опустилась в скрипнувшее под ее весом кресло.
Я подвинула листок к Леше, а следом и ручку мужу вручила. Сама же принялась раздеваться.
Боже, как же тут жарко!
– Вы не брали фамилию супруга, – приспустив очки, посмотрела на меня сотрудница ЗАГСа.
– Не брала. У нас в семье так принято – оставаться при девичьей фамилии.
Перекинув пальто через спинку стула и избавившись от шарфа-удавки, я покосилась на Воронцова, вяло елозившего ручкой по бумаге.
Заполнив в заявлении графы, отведенные для супруга, Леша на миг замешкался перед финальным шагом – автографом ЗАГСу на память. Но после ненавязчивого пинка под столом встрепенулся и, зло зыркнув в мою сторону, едва не дырявя ни в чем не повинную бумажку, наконец расписался.
– Теперь вы, Анна Игоревна, – просмотрев наши документы, проговорила женщина.
Анна Игоревна с готовностью забрала драгоценное заявление у нелюбимого мужа и, обливаясь по€том, стала быстро вписывать свои данные. Облизнула пересохшие губы, силясь сдержать улыбку. От осознания, что уже совсем скоро этот этап моей жизни закончится, меня охватило сильное, но такое приятное волнение и какое-то радостное возбуждение. Наверное, потому зажатая меж пальцами ручка дрожала и буквы ложились на бумагу коряво.