Зато внизу, в кухне первого этажа было довольно оживлённо.
Вместо обычных дворцовых поваров – солидных и пожилых здесь ловко управлялся худощавый, юркий малый лет тридцати в красной рубахе и с короткой белой курткой поверх нее. Колпак ему заменяла белая косынка. Это и был знаменитый ныне на всю Россию Мирон Гурьевич Глотов – которому как раз недавно дали почти забытый придворный чин метрдотеля – между прочим двенадцатого класса по Табели о рангах. (Глотов сам и относил еду царю).
Ему помогали два поваренка и немолодая дородная тетка – серое платье и белый двусторонний немецкий фартук с кружевной оторочкой. Это была бывшая вице-губернаторская кухарка Марья Васильевна – царский повар взял ее в помощницы ибо у её прежнего хозяина имелись геморрой и желудочные колики – и она хорошо готовила блюда для недужных… Сейчас на подносе стоял второй завтрак для государя.
Каша – рисовая сваренная на свежем козьем молоке. Куринный бульон – крепкий и осветленный стерляжьими отжимками. Клюквенный морс в высоком стакане… При появлении вдовствующей царицы мундкохи истово поклонились – но та лишь принюхавшись к блюдам и оставшись видимо довольна качеством, покинула храм Кулины.
Поднявшись по парадной лестницы и пройдя за выстроившихся уже кавалергардов, Мария Федоровна наконец – то вошла в покои государя. Повелительный жест – и немолодая сиделка вспорхнула с низенькой табуретки и исчезла за дверью.
…Полумрак из за задернутых тяжелых штор, запах лекарств и все того же ладана, измученное лицо монарха на подушке. Мягкая бородка обрамляла ставшее почти иконописным лицо.
Мария Федоровна еле удержала слезы при виде сына…
Исхудавший, кости проступившие под обтянувшей лицо бледной кожей… Он всегда был такой жизнерадостный, улыбчивый…
– День добрый, матушка! – негромко приветствовал он гостью.
– Сын мой, – начала Мария Федоровна даже не присев.
Она едва ли ни всю дорогу обдумывала как начнет этот разговор, но сейчас поняла – рубить нужно сразу и без долгих околичностей – ибо перед лицом всего что случилось перед лицом своего страдающего ребенка все экивоки и политесы будут не просто излишни, но тошнотворны.
– Сын мой… Обращаюсь к вам и как к сыну и как государю – и к русскому человеку… Обращаюсь к вам как мать и как государыня всероссийская…
Это мой долг и как матери и как члена правящей династии. Затем последовала пауза с минуту наверное.
– Вы должны сложить с себя императорский сан, – выговорила твердо и спокойно Мария Федоровна. Мне тяжело это говорить… Видит Бог если бы я могла что-то сделать чтобы изменить случившееся…