Шея мутанта меж тем постепенно бледнела. Видать, и на нем кровопотеря сказалась. Когда Хащщ от руки Японца отлепился и повернулся ко мне, вид у него был, конечно, жуткий. С бледной морды безжизненно свисали книзу ротовые щупальца, обильно перемазанные кровью.
– Жить будет, – сказал ктулху. – А вот я – вряд ли, если не пожру. Пошел я, короче. Поохочусь. Надеюсь, что в этом лесу хотя бы зайцы водятся. Ты тоже похавай, а то реально можешь кони двинуть от усталости и кровопотери. А Японец пусть поваляется. Ему надо. Он всё еще в отключке, но сейчас у него самое что ни на есть восстановление пойдет. Не трогай его, пока не вернусь.
И ушел, предварительно пнув рюкзак в мою сторону. Хороший друг, ничего не скажешь. Заботливый.
Превозмогая слабость, я сел, прислонившись спиной к дереву, подтянул к себе рюкзак, показавшийся неожиданно тяжелым. Хащщ был прав, ослабел я изрядно. И от кровопотери, и от того, что уже забыл, когда отдыхал. Но отдых подождет. Сейчас главное – озместить потерю крови.
Никогда еще консервированная тушенка не казалась мне такой вкусной! Я ее прям с ножа ел, вместе с жиром, ошметками шкуры и хрящами, которые обычно стараюсь не употреблять. Прямо скажем, хреновую тушенку подсунул бармен, но мне сейчас и такая была в радость. Уплетал за милую душу. Две банки схомячил, выпил флягу воды – и тут же отрубился. Ничего поделать не смог, организм просто выключился, словно напрочь севший аккумулятор. Бац – и всё. Будто свет потушили, и я разом провалился в темноту, бездонную, словно самый глубокий омут Припяти…
* * *
Очнулся я от того, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо. Не люблю я такого обращения, поэтому, не разобравшись, сунул спросонья кулаком в надоедливое расплывчатое рыло.
И попал. Только не обрадовался. Кулак взорвался тупой болью, будто я в стену ударил, что очень поспособствовало моему мгновенному пробуждению.
Первое, что я увидел, была нависшая надо мной довольная, землисто-красная харя Хащща. От былой бледности не осталось и следа. У ктулху даже щеки слегка раздулись, не говоря уж про ротовые щупальца, плотные с виду, наполненные, будто резиновые.
– Хорош дрыхнуть, сталкер! – прошамкал Хащщ – значительно утолщившиеся щупальца слегка мешали ему говорить. – Есть новости.
– Я уже заметил, – буркнул я, потирая ушибленную руку. – Например, я только что чуть все пальцы не переломал.
– За кулак свой не обессудь, – пожал плечами ктулху. – Это меня дедушка научил под удар лоб подставлять, рефлекторно получилось.
– Продвинутый у тебя был дед, как я погляжу, – поморщился я. – Не удивлюсь, если он тебя также научил боксировать в тяжелом весе, пить «Кровавую Мери» и, надев смокинг, перчатки и лакированные туфли, галантно ухлестывать за аппетитными дамами.