— Входи! — крикнула Камилла.
— Привет, дружочек, — услышала она голос Ноа. — Какой ты сегодня нарядный. Надеюсь, у тебя получится оставаться таким еще часочек, чтобы все увидели, какой ты хорошенький.
— Па, — отчетливо сказал Итан.
— Камилла, он назвал меня папой! — восторженно воскликнул Ноа.
— Я учу его говорить это слово.
— У него почти получилось, — обрадовался он, а потом окинул взглядом Камиллу в ее красном летнем сарафане. — Если бы мои руки не были заняты ребенком, я бы поцеловал тебя. Ты выглядишь шикарно.
— О тебе могу сказать то же самое. Бог мой, какой же ты красивый, — улыбнулась Камилла.
— Скорее бы этот вечер закончился, чтобы я мог остаться с тобой наедине, — ответил он.
Улыбка исчезла с ее лица.
— Ноа, но что мы будем делать дальше? Нас с тобой тянет друг к другу с непреодолимой силой. У нас есть чудесный ребенок. И в то же время мы абсолютные противоположности в том, что касается образа жизни и характера.
Ноа тоже перестал улыбаться, и она пожалела о том, что испортила ему настроение. Но она говорила правду. И эта правда причиняла боль, потому что Камилла понимала, что после расставания с Ноа ее сердце будет разбито.
— Камилла, у меня нет ответа. У нас с тобой потрясающий секс. Я постоянно думаю о тебе и прихожу в возбуждение, стоит мне увидеть тебя. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы мы оба были счастливы в наших отношениях. И в то же время влечение продолжает расти. По крайней мере, в моем случае. Я уже говорил тебе, что для меня нет ничего важнее семьи. И мы уже на полпути к ней.
— Ноа, о какой семье ты говоришь? У нас нет ничего общего, кроме ребенка.
— Семья имеет для меня первостепенное значение, — помрачнел Ноа. — И я считаю, что она должна строиться на ответственности, глубокой любви, взаимном доверии и умении искать компромисс, а в наших отношениях прямо сейчас нет ничего похожего. Может, если мы будем вместе, что‑нибудь из вышеперечисленного появится. Но такого точно не случится, если мы будем жить порознь. И ты была права, когда пригласила меня переехать к тебе, чтобы научиться заботиться об Итане. Я хочу, чтобы мы были для него мамой и папой и жили вместе, но у нас ничего не получится, если не будет тех вещей, которые я упомянул, а именно любви, ответственности друг перед другом и умения договариваться. Я не вижу смысла строить отношения, которые обречены, и ты знаешь это.
— Да, — кивнула Камилла, переживая сильную внутреннюю боль и чувствуя, как пропасть между ними становится еще шире. — Ты прав. Без любви брак обречен.
Ей так хотелось шагнуть в его объятия, крепко прижаться к нему и услышать, как он обещает измениться, пусть даже совсем чуть‑чуть. Но Камилла понимала, что это пустые мечты. Может, ей стоило подумать над тем, что она могла изменить в самой себе. И тут же ей на память пришла мать, которая всю жизнь ломала себя, чтобы следовать воле своего мужа.