На темном и ясном небе рассыпались звезды. Молодой месяц повис над заснеженным лесом вдали, а вокруг него образовалась легкая полупрозрачная рябь облаков. Призрачно-голубоватый свет заливал окрестности.
— Брр! Кажется, градусов тридцать, не меньше! — поморщился Гарик, втягивая голову в плечи.
— Это точно! — поддержал его Степик.
Их замечания девушка пропустила мимо ушей.
— Степик, у бабушки есть санки? — спросила.
— А то! — хмыкнул тот и пошел за дом в старый сарай, где пылилось всякое барахло, копившееся десятилетиями, а также вещи, которые всегда могли пригодиться в хозяйстве. Через минуту он вернулся с санками, такими же древними, как и все здесь. — Сойдет?
Гарик, Мира и Леша дружно кивнули в ответ.
Они гуськом вышли на дорогу, в которой, как в зеркале, отражался лунный свет.
Мира захотела проехаться по льду и почти сразу поскользнулась. Она упала бы, если бы Гарик не успел вовремя подхватить ее.
— Спасибо! — смущенно пробормотала девушка.
— Ее нельзя одну отпускать никуда! Только вышли — тут же падает. Сегодня за водой пошли: Мира на попе, ведро посреди дороги! — прокомментировал сие событие Степик. — Мир, ты там, у себя дома, как? Нормально? Сосулька на голову ни разу не падала?
— Не падала! У нас, между прочим, так скользко не бывает! — беззлобно огрызнулась девушка и, не спрашивая разрешения, взяла Гарика под руку. Тот был, разумеется, не против.
Так они и шли, Леша со Степиком впереди, а Мира с Гариком немного отставая. Девушка висла на руке парня и не оставляла попыток прокатиться. Гарик умудрялся еще курить и болтать, а Мира улыбалась и поглядывала по сторонам.
По бокам светились оконца деревенских домишек, отбрасывая желтый свет на снег. Мирослава, заглядывая в них, будто пыталась заглянуть в чью-то жизнь. Ее притягивало и завораживало это. Она и дома, часто всматриваясь в светящиеся окна чужих домов, пыталась представить, как и чем в них живут люди. Здесь, в Старых Дорогах, все было знакомо и дорого с детства, но именно здесь девушка чувствовала себя иначе, нежели в той деревне, где родилась и прожила все свои семнадцать лет. Она любила Старые Дороги со всей их историей, сказками, байками и загадками. Вряд ли девушку поняли бы ее сверстники и одноклассники, но Мирослава никогда и не пыталась им что-то объяснить. Она вообще предпочитала держать собственные мысли при себе. Будучи по натуре не очень общительной и скрытной, предпочитала обществу людей книги, хоть и не могла назвать себя мечтательницей.
— Мира, ты чего притихла? — спросил вдруг Гарик, заметив некоторую отрешенность спутницы.