— Ментальный экзоскелет опытного бойца Той Стороны — конструкция исключительно прочная, — хмурится Вильгельм, — я вообще не помню, чтоб на моем опыте такое случалось с сильным и талантливым человеком. С душевнобольными и морально сломленными — да. Но ты, наша Первая Названная, явно была вне зоны риска…
Да, я главная ударная сила боевого отряда Ритрита. И я стала первой среди тех, кто получил на Архипелаге новое имя, забыв старое в пепле прежней жизни. Но это мне не слишком помогло прошлой ночью при перевоплощении в вишню.
— Насколько я в состоянии мяукать по собственному опыту, — вступает в разговор Грабабайт, — Стелла могла послужить антенной для сигнала, который исходил от того мальчика с генератором.
— У меня тоже такая мысль мелькнула, — соглашается ментор. — Подросток попал в отчаянное положение и пытался до кого-то достучаться — скорее всего, даже без разницы, до кого именно. И первой его сигнал поймала именно ты.
Странно. В Ритрите у каждого своя специализация. Вильгельм и я отвечаем за тактику боя — а контактами, воспоминаниями, теорией информации и прочими смежными дисциплинами занимаются две профильные группы. Вызывать на общение надо было в первую очередь их.
Ментор зависает, как обескураженный компьютер. Кот косится на него с выражением лукавого превосходства: будучи уроженцем Той Стороны, он обычно не упускает возможности щегольнуть эрудицией. Выдержав эффектную паузу, Грабабайт курлычет:
— Молодое тело почти исчерпало свои физические ресурсы. Эмоциональное состояние достигло критически негативного уровня. Мальчик всеми силами цепляется за жизнь — но без посторонней помощи долго не протянет. На глазах Стеллы он утонул в…
Байт ждет, чтобы Вильгельм проявил любопытство — а еще лучше, восхищение. Но ментор смотрит на него ровно и пусто.
— …в Неподвластных Слоях, — кисло заканчивает кот. — Его тело еще биологически живо. А сознание уже почти ушло, но временно зависло где-то на орбите Той Стороны.
Я внимательно слушаю и молчу. Во время предыдущих миссий на Той Стороне я сотни раз вживалась в аватаров — переносилась в сознание других людей, смотрела на мир их глазами, управляла их движениями и чувствовала все то же, что они. Но это были люди — а не деревья, которые усилием воли могли заглянуть внутрь дома и разгуливать по его комнатам, подслушивая звуки из прошлого.
— Ага, — Вильгельм трет крыло своего огромного носа, торчащего из лица, как лезвие топора, — то есть мысленно юноша сейчас ползает вдоль шва реальности, пытаясь найти лаз в какую-то конкретную плоскость бытия.