— Ну как потренировались сегодня? — Спрашивает Олин папа, здоровый мужчина с толстой цепью на шее.
— Классно! — Отвечает Оля и рассказывает ему последние новости.
Папа её рад новостям. Он расплывается в довольной улыбке.
Я возвращаюсь домой, кидаю сумку в коридоре. Мама суетится на кухне. Я забегаю, открываю холодильник, достаю два куска хлеба, колбасу, лист салата, соусы и начинаю делать себе сэндвич.
— Тёма, ну подожди! — Улыбается мама. — Сейчас я приготовлю нормальную еду!
— Не, мам, — отвечаю быстро, уже откусывая кусок бутерброда, — я сейчас к Андрею иду.
— Только давай не поздно! — Строго говорит мама. — Чтобы в десять дома был!
Я киваю. У меня отличные родители, просто мама уж очень за меня переживает. Поэтому я стараюсь ей лишний раз не рассказывать про свои мелкие неприятности, чтобы не волновать.
Понедельник. Утро. Надо просыпаться и тащить свою задницу в школу.
— Вставай, придурок! — Слышу я голос старшего брата.
Брат стаскивает с меня одеяло и толкает в бок. Я ворочаюсь и сонно бурчу себе под нос, что ещё бы поспал минут пять.
— Подъём, боец! — Орёт брат почти мне в ухо.
Он недавно вернулся из армии, и эти его тупые солдатские замашки просто бесят. Без него было намного лучше. Вся комната была моя, а это не так уж мало с учётом того, что мы вчетвером живем в маленькой двушке. Мама с отчимом спят в зале на раскладном диване, а мы с братом — в нашей комнате. Мы с пацанами вчера просидели в школьном дворе у турников полночи, так что я ни фига не выспался. Но надо вставать, иначе мой брат Серёга озвереет. Я быстро умываюсь, чищу зубы и возвращаюсь в комнату, чтобы одеться.
— Задолбал уже свои грязные носки раскидывать! — Кричит Серёга и бросает мне в лицо скрученные улиткой чёрные носки.
— Это твои носки, дебил! — Передёргиваю я и морщусь.
У меня вообще нет привычки держать свои вещи в бардаке, но соблюдать порядок непросто, когда живёшь с братом, да ещё когда у вас один долбанный шкаф на двоих. Серёга постоянно запихивает свои грязные вещи на мои полки. Это бесит. Просто нереально бесит. И главное — сказать ничего нельзя, сразу бычится. Как же армия его ничему не научила. Я подхожу к шкафу, достаю брюки, а потом вижу, что рубашка, которую мне сегодня надевать, вместо того чтобы быть на вешалке, где я её вечером оставил, лежит смятая в комок на полке брата.
— Блин! — Ругаюсь я. — Серёг, какого хрена! Я вчера весь вечер эту сраную рубашку гладил…
— Не ори на меня! — Обрывает брат. — Надо, ещё погладишь! Я шорты свои искал.
— Чо, блин, твоим шортам на вешалке-то с моей рубашкой делать!