— Знаешь, — очень тихо, спокойно начинает Левин, — ведь можно что-то придумать. Я бы забрал тебя с собой, честное слово! Может быть, я уеду, проучусь, сколько надо, потом получу гражданство — со спортсменами это делается быстро — и потом смогу пригласить тебя. Я слышал, скоро даже хотят одобрить брачные визы для однополых пар. Ты сможешь приехать, мы поженимся там и всё будет хорошо…
У меня ком встаёт в горле от слов Артёма. Я никогда и подумать не мог, что он так серьёзно относится ко мне, к нашим чувствам. Я даже поверить не могу в его слова, а он продолжает убеждать меня. Он говорит, что можно что-нибудь придумать, а я всё думаю о том парне, которого бил вместе с компанией Влада.
— Прости меня, — говорю, — я тебя предал. Я всё предал… Я просто дерьмо, Артём! Я не достоин всего того, что ты говоришь. Я трус и предатель.
— О чём ты?
— Я тебя предал… И себя предал… Я ненавижу себя…
— Димка! Да что ты говоришь? Что значит предал?
Мне так хочется рассказать Артёму. Рассказать обо всём, что произошло и заплакать, уткнувшись в его плечо. Но я боюсь. Что если он и говорить со мной больше не захочет, когда узнает о том парне. Ведь я же мог не бить его, я же мог заступиться… А я получается…
Порыв холодного ветра обдувает моё лицо. Мы сидим на крыше с Димкой, и ему — я вижу — совсем плохо. Он на грани срыва и едва не плачет. А потом начинает говорить про какое-то предательство. Он всё твердит, что предал меня и себя, а я совсем не понимаю, к чему он. Потом до меня вдруг доходит. Он, наверное, догадался как-то, что я ему изменил. Догадался и теперь хочет вывести меня на чистую воду, заставить признаться. Не знаю, говорят же, что есть какое-то шестое чувство. А может, у меня на лице всё написано. Я не знаю, как можно о таком догадаться, но Андрей мне говорил не раз, что я хреново умею врать, и что когда любишь, то всё-всё чувствуешь, что происходит с человеком. Димка, наверное, догадывается и просто хочет вывести меня на чистую воду.
— Я тебя предал… И себя предал… — говорит он. — Я ненавижу себя…
— Димка! — Снова вопрошаю я. — Да что ты говоришь? Что значит предал?
Я даже пугаюсь его слов, но он обрывает разговор.
— Ничего не значит, — отрезает он. — Забудь. Проехали.
И я понимаю: он в самом деле догадывается, что я трахался с кем-то, пока был в Москве. Мне так паршиво становится. Как же, неужели он так сильно меня любит, что всё чувствует? Я поверить не могу. У меня даже голова начинает кружиться. И хочется всё-всё рассказать. Хочется просить прощения за этого Мишу, за эту минуту слабости. Хочется, чтобы Димка понял и простил, и чтобы такого никогда больше не было.