Наполеон затем подсчитал количество воды, которую можно было бы перевозить в цистернах, и в результате выяснил, что корабли были бы в достаточной мере обеспечены водой. «Для державы, — заявил Наполеон, — которая не имеет преимущества на море, это изобретение представляет громадную важность, так как оно позволяет её кораблям не заходить в гавани для пополнения запасов воды».
Далее в разговоре с Наполеоном я упомянул имя Туссен-Лувертюра, сказав, что среди других клеветнических заявлений враги Наполеона утверждали, что Наполеон приказал тайно казнить Туссен-Лувертюра в тюрьме. «Это утверждение не заслуживает никакого ответа, — заявил Наполеон, — ради чего я должен был приказать казнить негра после того, как он приехал во Францию? Если бы он умер в Санто-Доминго, тогда действительно можно было что-то подозревать. Но когда он благополучно приехал во Францию, ради чего его следовало казнить?
Одной из самых больших глупостей, в совершении которой меня можно было бы когда-либо обвинить, — продолжал император, — было решение отозвать армию из Санто-Доминго. Мне следовало обязательно помешать этому. Я допустил большую оплошность в том, что не объявил Санто-Доминго свободным, не признал правительство чернокожих и не послал французских офицеров, чтобы помогать этому правительству до заключения Амьенского мира. Если бы я это сделал, то это было бы созвучно принципам, которыми я руководствовался. Это нанесло бы вам, англичанам, неисчислимый вред. Вы бы потеряли Ямайку, а за ней и другие колонии. Признав однажды правительство Санто-Доминго, я мог бы не отзывать свою армию оттуда до заключения мира. Но после его заключения меня постоянно забрасывали обращениями владельцы поместий в колонии, купцы и другие люди. Фактически, вся страна бушевала, требуя вернуть Санто-Доминго. И я был обязан согласиться с этим требованием; но, если бы я, до заключения мира, признал бы правительство чернокожих, то я мог под этим предлогом отказаться от каких-либо попыток вновь захватить эту колонию и, совершая это, я бы действовал вопреки собственным взглядам».
6 сентября. По указанию сэра Хадсона Лоу, я информировал графа Монтолона, что губернатор определил количество топлива для Лонгвуда в зависимости от количества, потребляемого в «Колониальном доме». Губернатор посчитал, что он обеспечил Лонгвуд топливом в достаточной мере, посылая в Лонгвуд в два раза больше угля, чем в «Колониальный дом», в дополнение к ежедневной отправке в Лонгвуд трёхсот единиц веса дров. Однако если поступят новые заявки на увеличение количества топлива, то губернатор готов удовлетворить эти просьбы жителей Лонгвуда. Я также показал графу Монтолону письмо от майора Горрекера, в котором указывается количество топлива, потребляемого в «Колониальном доме». Граф Монгол он ответил, что они, французы, не обязаны устанавливать количество топлива, необходимого для потребления в Лонгвуде, в зависимости от количества топлива, которое использует сэр Хадсон Лоу в «Колониальном доме», где растапливают только четыре или пять каминов, в то время как в Лонгвуде топят двадцать три камина. Более того, французы являются уроженцами более тёплого и сухого климата, к тому же сырой и влажный климат местности, в которой находится Лонгвуд, вызывает настоятельную необходимость топить камины. Несмотря на то, что в каминах поддерживается огонь, тем не менее, одежды графини Монтолон и его самого испорчены от постоянной сырости. Что же касается новых заявок на увеличение количества топлива, то он (граф Монтолон) не хотел бы подвергать себя оскорбительным отказам.