Я заметил, что, как объяснил губернатор, это обстоятельство стало следствием записки госпожи Бертран, посланной маркизу Моншеню без того, чтобы эта записка сначала побывала в руках губернатора. «Вздор, — отреагировал Наполеон, — в соответствии с правилами, существовавшими до его приезда на остров, нам разрешалось посылать записки жителям острова, и никакого сообщения об изменении этих правил не было. Кроме того, разве она и её супруг не могли отправиться в город и встретиться с Моншеню? Слабые люди всегда пугливы и подозрительны. Этому человеку быть впору главарем полицейских ищеек, но не губернатором».
16 июля. Наполеон, отправившись рано утром в конюшни, приказал запрячь лошадей, а сам, перехватив меня в парке, предложил мне сопровождать его в карете. Пожаловался на зубную боль. Пригласил позавтракать вместе с ним. Во время еды затронули вопрос о полномочных представителях. Наполеон спросил, видела ли его госпожа Штюрмер когда-нибудь в Париже. Я ответил, что да, видела и очень бы хотела вновь увидеть его. «И кто же мешает ей в этом?» — спросил он. Я ответил, что она и её муж, так же как и остальные полномочные представители, полагают, что Наполеон не примет их. «Кто им сказал такое? — удивился он. — Я готов принять их всегда, когда им захочется, попросив об этом через посредство Бертрана. Я приму их в качестве частных лиц. Я никогда не отказываюсь встретиться с любым человеком, когда просьба о визите ко мне оформляется надлежащим образом, и я буду всегда рад встретиться с дамой.
Оказывается, — продолжал Наполеон, — ваши министры послали для нас большое количество одежды, а также другие вещи, которые, как предполагалось, могут нам пригодиться. Итак, если бы этот губернатор обладал качествами джентльмена, то он бы направил Бертрану список всех этих вещей, заявив при этом, что английское правительство послало целый запас вещей, которые, думается, мы могли бы захотеть получить. Но вместо того чтобы следовать правилам вежливости, этот тюремщик, выбрав вещи по своему разумению и не посоветовавшись с нами, выслал их нам в надменной манере, словно подавал милостыню группе нищих или раздавал одежду заключённым. Тем самым он превращает в оскорбление то, что, вероятно, ваше правительство, намеревалось сделать актом любезности. В действительности мы имеем дело с сердцем палача, ибо никто кроме палача безо всякой на то необходимости не приумножает страдания людей, находящихся, как мы, в бедственном положении.
Его руки пачкают любую вещь, до которой он дотрагивается. Посмотрите, как он мучит эту бедняжку, госпожу Бертран, лишив её возможности общаться с небольшой группой людей, к чему она так привыкла и что так необходимо для её существования. Этим он не наказывает её супруга, который довольствуется уже тем, что в руках у него есть книга. Меня удивляет тот факт, что губернатор позволяет вам или Попплтону оставаться около меня. Он бы с удовольствием сам всегда следил за мной, если бы это было в его власти. У вас в Англии есть преступники, приговорённые к каторжным работам на галерах?» Я ответил: «Нет; но у нас были заключённые, приговорённые к каторжным работам в Портсмуте и в других местах». «Тогда, — заявил Наполеон, — его следовало назначить надсмотрщиком над ними. Это была бы именно та самая должность, к которой он наиболее подходит».