Дверь за ней захлопнулась. Кого «твоего», так и осталось недосказанным.
— Мне не очень хочется здесь… — виновато проговорил Пиннеберг. — Здесь, у твоих родителей, не очень-то прилично…
— Боже мой, милый, — засмеялась она: — Я и сама начинаю думать, что Карл был прав. Ты самый настоящий буржуй.
— Вовсе нет, — попытался возразить он. — Если твои родители и правда не против… — Он все еще сомневался: — Если доктор Сезам ошибся… У меня при себе ничего нет…
— Тогда так и будем сидеть в кухне, — согласилась она, — хоть у меня уже все тело затекло.
— Ладно уж, пойдем, — сказал он с чувством полного раскаяния.
— Ну как же, тебе ведь не хочется?..
— Это я баран, Барашек! Настоящий баран!
— Выходит, мы два сапога пара.
— Скоро мы это узнаем, — подытожил он.
Часть первая
Провинциальный городок
ВСЕ КАК ПОЛАГАЕТСЯ: СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ НАЧИНАЕТСЯ СО СВАДЕБНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ. ОСТАЕТСЯ ОДИН ВОПРОС: ЗАЧЕМ НУЖНА ГУСЯТНИЦА?
Субботний поезд, который отправлялся с вокзала Плаца в 14:10, уносил с собой в Духеров, в купе для некурящих вагона третьего класса, супружескую чету Пиннебергов, а в багажном отделении «громадную» дорожную корзину с Эмминым добром, ее постельными принадлежностями, — именно с ее подушками и одеялами («О своих пусть сам позаботится, нам это не по карману…») — и коробкой из-под яиц с Эмминой посудой.
Вот уже вокзальная площадь Плаца, и сам обезлюдевший вокзал, остались позади, пригородные дома исчезли из вида и начались нескончаемые поля. Поезд мчался вдоль сверкающей на солнце Штрелы, а затем пошли леса, в окнах мелькали березы, выстроившиеся вдоль железнодорожного полотна.
Вместе с ними в купе ехал какой-то неугомонный мужчина, который всю дорогу суетился: то газету полистает, то повосхищается видами из окна, а то примется разглядывать молодоженов; своим мельтешением он постоянно заставал молодых людей врасплох — в тот самый момент, когда они были поглощены только собою.
Пиннеберг положил правую руку на колено, да так, чтобы продемонстрировать обручальное кольцо и чтобы этот чудак увидел, что они законные супруги. Но именно в тот момент чудак уже пялился в окно.
— Красивое кольцо, — шепчет Пиннеберг Барашку. — Совсем не заметно, что оно всего лишь позолоченное.
— Знаешь, у меня какое-то странное ощущение с этим кольцом. Знаю, что оно на пальце, и тем не менее все время посматриваю на него.
— Это ты еще не привыкла. Супруги со стажем колец даже не замечают. Если потеряют — и то не заметят.
— Со мной такого не случится, — яростно отреагировала Барашек. — Я всегда буду его чувствовать, всегда. Всегда.