Прохлада прикасается к моей шее.
– Валентина! – кричит в коридор. – Быстрее уже, у нее передозировка…
Чего? Я не расслышала последнее слово, но медсестра, что зашла первой, убрала руки из-за моей головы, вытащила трубку, и я, наконец, смогла вдохнуть. Глоток воздуха прокатился камнем по моему пищеводу и взорвался в легких миллионом острых осколков. На глазах выступили слезы.
– Делай укол, – скомандовал мужчина-врач.
Я хотела сказать, что со мной уже все нормально, но не успела. В мою вену врезалась острая игла, и прохладная струйка лекарства соединилась с моей кровью, предвещая, что я все же скоро усну.
«Что же они делают? Я не хочу спать, не сейчас!» – кричало мое потухающее сознание. Слишком мало я побыла в реальности, слишком стремительно, меня выбрасывали обратно в нереальность врачи. Вселенская тоска затопила меня. Все-таки слезы я не смогла сдержать, и они крупными бусинами покатились по щекам.
«Скажи хоть слово. Скажи!» – кричало мое подсознание.
Я бы с удовольствием, только вот у мня во рту было настолько сухо, что язык прилип к небу и никак не хотел в этой пустыне шевелиться.
– Я думаю, – ответил врач, – завтра уже можно будет делать какие-то прогнозы о состоянии пациентки.
Веки налились свинцом, и я под их тяжестью все-таки закрыла глаза. Спать. Смертельно захотелось спать, и я этому никак не могла сопротивляться. Последняя мысль была о том, что хочу сильно пить, но это ведь не так смертельно. В потухающее сознание ворвалось странное видение, за спиной медперсонала я увидела его, моего личного дьявола. Черные глаза смотрели так пристально, так жадно, что я поняла – так просто он меня не отпустит, и в тот же миг я отключилась.
* * *
Живительная влага. Это первое, что я почувствовала, когда снова открыла глаза. Я провела языком по высохшим и превратившимся в сплошную корку губам. Серый потолок и каменные стены. Я в гареме. Сердце внутри заныло, и на душе стало совсем погано. Неужели это был сон? Неужели я настолько явственно все это чувствовала, а это был всего лишь чертов сон? Я подняла руку к глазам. Вытерла влажные веки тыльной стороной ладони. Тоска скручивала нутро, разрывая на куски сердце. Почему же я опять здесь? Почему они не отпустили меня? Я повернулась на бок и, накрывшись с головой одеялом, дала волю слезам. Нужно выплакаться. Иначе пустота поглотит, сожрет меня изнутри.
Но долго одной мне не дали побыть. Я почувствовала, как на меня кто-то смотрит, давит своим присутствием. Я и так догадалась, что над кроватью стоит Хамас, и не спешила вылезать из укрытия, лишь только приглушила горький плач, что безудержно вырывался из моей груди всхлипами. Край постели прогнулся, и на мое бедро легла тяжелая рука. Даже через ткань одеяла я почувствовала, какой жар исходит от нее.