Виктор пожал плечами.
Анна продолжала смотреть на него с недоумением.
– Вы в самом деле готовы выступить против него?
Виктор вздрогнул и внимательно посмотрел на Анну.
– А если да?
– Если да?
– Если я сделаю это, вы останетесь со мной?
Анна поджала губы и отвернулась.
– Это безумие, – сказала она тихо.
– Вас только это беспокоит? Вы боитесь?
Анна долго молчала.
– Я вам не верю, – сказала она наконец.
Виктор ничего не ответил, и, в конце концов, Анна повернулась к нему, чтобы отыскать ответ у герцога на лице.
– Это изменится, – сказал Виктор спокойно. – Просто попытайтесь. Впустите меня в свою жизнь.
Анна опять отвернулась.
– Я вас совсем не знаю.
– Вы ищите причины отказаться от меня. Я – причины остаться с вами.
– Вот этого я и не могу понять.
Виктор не ответил. Притянул её к себе и осторожно поцеловал в висок. И снова Анна не нашла в себе сил отстраниться.
Анна проспала почти до полудня, потому что вернулась в свою спальню незадолго перед рассветом – после неожиданно долгого разговора с герцогом. Поначалу Виктор был сух и явно опасался перейти какую-то границу – будто не привык говорить о своём прошлом, хотя Анна с трудом могла представить, что могло этому помешать. Постепенно всё же он увлекся, и к утру рассказал порядком заслушавшейся Анне всю историю Ганолийской кампании – не написанную в книгах, забытую, ибо таково было веление короля. То и дело он посматривал на Анну выжидающе, но рассказа не прекращал, и только ближе к концу спросил:
– А вы?
Анна улыбнулась краешком губ и пожала плечами – так, что у Виктора защемило сердце от этого грациозного и ломкого движения.
– А я мало знаю о войне.
– Об этом я догадываюсь.
Анна опустила глаза и некоторое время разглядывала свои пальцы, переплетённые на столешнице.
– Я слышала, вы попали во дворец совсем юной.
Анна усмехнулась и быстро сверкнула глазами в сторону Виктора.
– Карл в этом возрасте уже командовал армией.
Виктор, сидевший в кресле по другую сторону стола, встал и, подойдя ближе, опустил ладонь поверх пальцев Анны.
Девушка резко вскинула взгляд на собеседника.
– Не пытайтесь меня жалеть, я этого не люблю.
– Простите, – Виктор убрал руку и отвернулся к окну, поняв, что поторопился. – Тогда, быть может, вы сами хотите о чём-то спросить?
Анна, испытавшая острый приступ разочарования в тот момент, когда пальцы Виктора исчезли, хотела не совсем спросить. Она смотрела снизу вверх на контуры мускулистой руки, проглядывавшей под тонким батистом рубашки, и мучительно нуждалась в том, чтобы прикосновение повторилось. Не было на сей раз ни мурашек, ни дурманящего сознания марева, ни крови, бьющей в виски – только чувство утраты и желание вновь ощутить потерянное тепло.