Это помогло. Анна остановилась. Больше не было ни духов, ни алых следов – почти четыре года. Но Анна всё равно оставалась холодной, как покрывшийся льдом осколок дымчатого хрусталя. И вот теперь, когда Генрих решился на роковой для себя шаг, женился в третий раз, чтобы только продемонстрировать Анне, как недолговечен её фавор, Анна лишь ещё более отдалилась от него.
В глубине души Генрих и сам ждал того, что произошло – исчезновения Анны. Он знал, что баронесса не сможет, даже не попытается сбежать далеко. Анна лишь хотела подразнить покровителя – в этом Генрих был уверен. Он не удивился. И когда через полчаса стало ясно, что пропала ещё и охрана, лишь приказал выслать патрули, проверить все дороги, но вернуть беглянку под страхом смерти.
Мёртвые тела верных людей, приставленных к Анне, нашли под утро. По дороге, где они были обнаружены, пустили гончих, но собаки плутали больше суток, прежде чем привели людей к побережью Ле фонт Крос – туда, куда и собиралась уехать Анна. Однако король узнал об этом только на четвёртый день – когда единственный выживший солдат приполз в караулку едва живой и рассказал, что след ведёт к заброшенной крепости во владениях герцога Корнуольского.
Генрих был в ярости.
***
Анне всё же удалось поспать – но совсем недолго. Виктор не оставлял её до самого утра, будто боялся, что Анна сбежит и сама найдёт людей короля, посланных за ней.
Анне же вовсе не хотелось, чтобы её нашли так скоро. Первый испуг прошёл, и она снова была уверена, что Генрих не решится причинить ей вреда, однако душные и пыльные залы дворца казались ей теперь темницей, а суровый и холодный замок Виктора – островком спокойствия и свободы.
Всю ночь Виктор лежал рядом с Анной без сна. Рассматривал острые, почти птичьи черты лица, преодолевая желание коснуться и проверить, в самом ли деле существует на свете эта фея с полупрозрачной белоснежной кожей, или это просто сгусток сумерек. И всё это время он думал. Виктор вовсе не горел желанием поднимать мятеж и тем более с небольшим отрядом встречать армию короля – а в том, что король может позволить себе бросить на выполнение собственного каприза куда больше людей, чем он, Виктор не сомневался.
По уму следовало вернуть Анну королю. Дело, в сущности, было сделано – стена недоверия пробита. Быть может, ещё слишком рано, чтобы предоставлять Анне письма, но, во всяком случае, герцог был уверен, что та не откажется видеться с ним, а значит, рано или поздно Виктор добьётся своего.
Но Виктор не хотел отдавать Анну. Он не хотел думать, что эта призрачная принцесса будет спать в чьей-то чужой – не его – кровати. Что её губы будут касаться тела короля с таким же трепетом, с каким только что касались его собственной груди. И вопрос Анны, произнесённый с лёгким волнением и едва заметным испугом, мерцавшим на самом дне серых глаз, поставил точку в молчаливом споре Виктора с самим собой.