Анна скользнула в свою комнату, припала к двери спиной и сползла по ней вниз.
Слёзы сдерживать больше не удавалось.
Кто-то колотил в дверь, но Анна прижималась к ней изо всех сил, не позволяя никому войти.
Осознание происходящего приходило медленно, пока Анна сидела, зажав уши руками и опустив подбородок на колени, и смотрела в темноту.
События не складывались в общую мозаику, но Анна не очень-то и хотела её увидеть. Главное было понятно. Виктор действительно использовал её – как тогда, так и сейчас. И, уложив эту мысль в голове, Анна рассмеялась над самой собой, потому что поняла вдруг, что всё, что было с ней, придумала сама. Как дурочка явилась к тому, кто даже не пытался отрицать своих намерений. Как дурочка предложила всю себя целиком. Как дурочка клялась, что согласна быть при новом короле кем угодно.
Вот только ей некем было быть, кроме как такой же ненужной, второй, как и теперь.
Но верно было и другое – Анне некуда было идти. Возвращение во дворец не имело смысла. Она уже пыталась и поняла, что не может больше жить в этой хрустальной тюрьме.
И какими бы ни были побуждения Виктора, он был прав – Генрих уничтожил её восемь лет назад, так же, как уничтожил и её сестру давным-давно. Мишель могла быть её сестрой по крови, но Мишель не была Жанетт Бомон.
Слезы кончились, и Анна встала. Стучать уже перестали, и она спокойно опустилась на кровать. Одиночество больше не давило. Оно было привычным спутником, к которому давно пора было привыкнуть.
Анна тихонько рассмеялась этой мысли и почти сразу уснула.
Утром она вышла к завтраку в то время, когда Виктор обычно садился за стол.
Виктор замер, увидев её, и тут же встал навстречу. Анна выглядела осунувшейся и невыспавшейся.
– Нам надо поговорить, – сказал герцог сразу же.
Анна покачала головой.
– А зачем? Вы скажете, что любите меня, что я ошиблась, и что на самом деле ничего не было. Будем считать, что вы сказали – и я услышала.
– Анна…
– Тихо, герцог, вы правы. Ничего этого не было. Всё будет сделано по плану. Если позволите, я перекушу, и пусть ваш слуга отвезёт меня во дворец.
По дороге во дворец Анной владело странное оцепенение.
Стоял туман, и Анна чувствовала, как тонет, почти растворяется в этом тумане.
Мишель с ней не поехала. Виктор поехал сам, но заговорить так и не пытался. Они ехали в метре друг от друга, не соприкасаясь даже локтями.
Только у самого дворца, когда до ворот оставался десяток ярдов, Виктор спешился и поймал под уздцы коня Анны.
– Анна, посмотрите на меня, – произнёс он ровно.
Анна не шевельнулась.