Ее мускусный вкус на его языке… У Эммилин кружилась голова. Волны наслаждения накатывались одна за другой. Она прислонилась к стене ниши и тяжело дышала, пытаясь обрести душевное и физическое равновесие. Несколько мгновений оба молчали. Наконец Пьетро произнес:
– Ты слишком чувственна, чтобы не интересоваться сексом. Тебе не разрешали ни с кем встречаться? – спросил он.
Эммилин все еще не могла прийти в себя.
– Дай мне минуту… – Она прикусила нижнюю губу, но не могла сдержать улыбку, придавшую ее милому личику ангельское выражение.
– Да что с тобой такое? Как ты могла так долго сдерживаться? – недоумевал Пьетро.
Она судорожно сглотнула, но резкий тон Пьетро заставил ее обороняться.
– Не все считают секс главной составляющей жизни.
– Все, – возразил он. – Ну, или, по крайней мере, те, кто знает толк в занятиях сексом. – Он покачал головой. – Мне следовало бы поинтересоваться этой стороной твоей жизни, прежде чем соглашаться на этот чертов брак, – сердито сказал он. – Тебе необходим секс. И как можно скорее, но только не со мной.
Сердце Эммилин ухнуло вниз.
– Почему не с тобой?
Его глаза сверкнули от разочарования.
– Я уже говорил. Девственницы не мой профиль. Не хочу никаких осложнений.
– Несмотря на то что я твоя жена? – упрекнула она.
– Фиктивная жена. Полагаю, ты об этом помнишь.
Эммилин прикусила губу и кивнула.
– И что мне делать?
– Ждала же ты двадцать два года. Подождешь еще немного. Надеюсь, ожидание тебя не убьет.
А вот его может убить, подумалось Пьетро. Повернувшись к Эммилин спиной, он отошел, чтобы она не видела его эрекцию. Девственница. Но такая пленительная. Как же ему хотелось затащить ее в постель. Несмотря на все, что он ей говорил, ему так хотелось научить ее мгновенно откликающееся на ласки тело всем тонкостям любви.
Стать ее первым мужчиной…
Черт побери, это так заманчиво, но он не может этого сделать.
Он женился на ней, потому что любит Кола Бовингтона как родного отца. Именно это мешает ему переспать с Эммилин, как бы ни был велик соблазн. Он взрослый и опытный мужчина. Он должен обуздать звериную похоть, иначе никогда себе этого не простит.
– Я всегда любил Рим, – задумчиво произнес Кол.
Пьетро показалось, что в его тоне сквозит грусть, или это плод его фантазии? Но в глубине души они, вероятно, оба думали, что это последний визит сенатора в Рим, хотя ни за что не признались бы себе в этом.
– Другого такого в мире нет, – с гордостью подтвердил Пьетро.
– Так оно и есть, – согласился Кол, любуясь огнями города на фоне чернильного неба. – Как она? Счастлива? Привыкает к новой обстановке?