– Что будешь изучать?
– Психологию. – Она отвела глаза от его слишком пристального взгляда. – Она всегда меня интересовала.
– Понятно, – протянул он. – А я думал, что ты выберешь историю или английскую литературу.
Эммилин провела рукой по водной глади, чувствуя, как расходятся волнистые круги.
– Почему? Я похожа на книжного червя? Считаешь, что мое место среди старинных манускриптов в библиотеке?
Он небрежно улыбнулся:
– Отнюдь.
Пьетро подвинулся ближе, и снова у нее возникло ощущение, что он за ней охотится. Глупость. Они просто оказались в одном конце бассейна. Зачем такому мужчине, как Пьетро Морелли, преследовать ее?
– Потому что последний раз, когда я тебя видел, ты зачарованно изучала картины старых мастеров на стенах в холле.
Эммилин искренне улыбнулась:
– Никогда не видела ничего подобного. Голландские мастера всегда меня привлекали.
– Потому я и подумал, что ты захочешь изучать историю искусства, например.
– Да, я люблю искусство, но психология привлекала меня, сколько себя помню.
Это было не совсем правдой. Она заинтересовалась психологией тогда, когда поняла на примере матери, что многим людям требуется психологическая помощь.
Похоже, Пьетро разделял ее точку зрения.
– Когда ты узнала правду о смерти матери?
– Кажется, я тебе уже говорила, – тихо ответила она. – Я все время знала.
– Мне жаль, что ты понесла такую потерю в таком трудном возрасте.
Эммилин редко говорила о матери. Отец никогда не поднимал эту тему, а других конфидентов у нее не было. Может быть, потому, что Пьетро был знаком с Патрицией, Эммилин почувствовала, что барьер рухнул.
– Она была несчастна долгое время. Я не ожидала, что она решит умереть. Но для меня это не было полной неожиданностью.
– В чем это выражалось? – продолжил допытываться Пьетро.
Он плохо помнил Патрицию. Она была безумно красива и добра. Вероятно, в ней была какая-то холодность и отстраненность, но он в то время был совсем молодым человеком, и воспоминания стерлись.
– Ну, как тебе сказать… ты же знаешь…
– Нет, не знаю, потому и спрашиваю.
Что могла ответить ему Эммилин? Однажды утром она обнаружила мать спящей на диване в гостиной. На полу валялись две пустые бутылки из-под джина. Были и другие мелкие намеки. Но самое главное – она начала осуществлять непомерно усиленный контроль за Эммилин, словно не желала, чтобы дочь превращалась в девушку. Патриция не позволяла ей следить за модой, выбирать одежду и прическу. Патриция все решала за Эммилин.
Много позже Эммилин поняла мотивы поведения матери и ужаснулась.
– Много всякого разного, – туманно ответила она, качая головой.