– Это я знаю. Что с ним конкретно?
На щеке Пьетро задергался мускул.
– Что-то серьезное? – продолжала допытываться Эммилин.
– Да, дорогая.
– Боже! – Эммилин рухнула на диван. – Что с ним?
Пьетро встал перед ней на колени и взял ее руки в свои.
– У него рак в терминальной стадии, – выдавил Пьетро. – Мне очень жаль.
По щекам Эммилин покатились слезы.
– Как это? Когда? Почему он ничего мне не сказал?
– Он хотел, чтобы ты была счастлива. Он не хотел, чтобы ты страдала, наблюдая за его уходом. Кол считал, что в твоей жизни должны быть другие события и люди.
– Например, ты, – сказала она, отнимая руки. – Когда ты узнал?
Пьетро хотел погладить ее по щеке, но Эммилин отшатнулась.
– Когда? – неумолимо повторила она.
– В тот день, когда он пришел поговорить со мной о тебе.
Казалось, что гостиная сейчас взорвется от этого заявления, как от атомной бомбы.
– То есть ты все знал еще до нашей свадьбы? Боже праведный! – воскликнула Эммилин, не веря своим ушам.
Она вскочила и заметалась по комнате, словно раненое животное.
– Насколько все плохо?
– Он умирает, – ответил Пьетро, тяжело поднявшись с колен и не смея приблизиться к жене. – Он сказал, что это дело месяцев.
– Я тебе не верю. – Эммилин уставилась на мужа невидящим взглядом. – Папа никогда раньше не болел.
– У него метастазы по всем органам, – обронил Пьетро.
Эммилин пребывала в каком-то тумане. Она не понимала, о чем говорит Пьетро. Ее отец неизлечимо болен? У него рак? Почему он отослал ее из дома? Он страдает от болей? При мысли, что он один борется со смертельной болезнью, к горлу подступил ком.
– И ты позволил мне оставаться здесь и пребывать в полном неведении? Как ты мог? – Эммилин приложила руки к груди и с болью взглянула на Пьетро. – Как же ты посмел принять за меня решение и лгать мне все это время?
– Так хотел твой отец.
– Это не имеет значения. Ты просто обязан был рассказать мне! – горько воскликнула она, выбегая из гостиной.
Перескакивая через две ступеньки, Эммилин ворвалась в его спальню, которую они делили последнее время, и, выхватив из шкафа чемодан, начала лихорадочно запихивать в него джинсы, футболки, юбки. Домой. В Аннерсти. Немедленно.
– Я не мог тебе сказать, – сердито заявил Пьетро, появившись в спальне следом за ней. – Что ты делаешь?
– Почему не мог? – резко обернувшись и буравя его обвиняющим взглядом, спросила Эммилин.
– Он взял с меня слово, что я сохраню его болезнь в тайне. Я оказался в невозможной ситуации…
– Не смей говорить о невозможной ситуации! Не было ее! Нужно было просто сказать мне правду.
– Твой отец…