– Сделал, – сказал он, теперь утвердительно.
Наверное, следовало что-то сказать, но я лишь сжалась у него в руках, словно стараясь спрятаться, занимать как можно меньше места. И все-таки под его требовательным взглядом не ответить ничего я не могла и испуганно кивнула. Никогда еще я не чувствовала себя настолько беззащитной.
Впрочем, не так. Перед Филом я всегда чувствовала себя беззащитной, с самого первого мгновения, когда мы столкнулись. Но сейчас, в этом дурацком розовом халате (ничуть не сексуальном, полинявшем и старом), в пушистых тапочках и с мокрыми волосами я была уязвимой вдвойне и втройне.
И я сделала то, чего никак не ожидала от себя, и то, чего делать точно не стоило, но вряд ли в тот момент я могла соображать, что стоило, а что не стоило делать.
Привстала на цыпочки, ухватившись за лацканы пиджака, и поцеловала Фила прямо в изогнутые от гнева губы.
Сначала едва коснулась, а потом, испугавшись, что он снова скажет мне какую-нибудь гадость, продолжила поцелуй, словно рассчитывала, что он никогда не закончится, и нам не придется говорить.
В первое мгновение Фил замер от неожиданности, а потом ответил – напористо и жестко. Врываясь языком в мой рот, почти насилуя. Это был поцелуй-пытка, поцелуй-наказание. Сильные руки сомкнулись у меня за спиной, Фил вжимал меня в себя так, что не хватало воздуха, я боялась задохнуться, а он словно и хотел, чтобы я задохнулась.
От этого поцелуя у меня моментально снесло крышу. Ноги сделались ватными, каждое движение, каждый вздох Фила сладко отзывались где-то внизу живота. Ничего не существовало вокруг, только терпкий, сладковатый запах туалетной воды, сигар и виски, только жадные губы и сильные руки.
Я бы не смогла оторваться от его горячего рта, даже если бы речь шла о жизни и смерти. Так и умерла бы, плавясь в руках Фила. Но он отпустил меня сам, заглянул в лицо – диким, потемневшим взглядом.
И ничего не сказал.
Я тоже молчала. А что мне было говорить? «Извини, я не это имела в виду»?
Фил первым отвел взгляд и тронул мои пальцы. Весь его воинственный пыл, кажется, разом куда-то делся. Он уже не был зол, а был… Не знаю. Теперь я понимала его меньше, чем когда-нибудь.
Осипшим голосом Фил сказал:
– Ты совсем замерзла.
На самом деле нет. В гостиной было очень тепло. А то, что пальцы ледяные… У меня почти всегда так. От страха, возможно, немного холоднее.
Спорить я не стала. Сейчас, когда мы больше не играли в странную игру – кто кого сожрет – я стала чувствовать себя совсем неловко. Ведь я это начала. А он – остановил. Дура! Какая же я дура!