Рене было больно думать об Оливере.
– Доверяй, но проверяй, так?
Прокурор пристально посмотрел на нее, и Рене ощутила застарелый страх сделать что-то не так.
Она торопливо добавила:
– Мне ведь разрешили уехать из Нью-Йорка. Прокурор посовещался со своим секретарем, который вел протокол, а затем спросил:
– Хотите сообщить что-нибудь еще?
Рене достала свой сотовый и открыла последнюю эсэмэску, полученную от матери.
– Это пришло два дня назад.
Она передала телефон прокурору, потому что прочесть это послание вслух было выше ее сил.
Кто-то все-таки успел сфотографировать Рене на родео. На снимке она довольно неплохо получилась, но мать, конечно же, посчитала нужным сообщить, насколько уродливой и жирной Рене выглядит в жутких голубых джинсах и блестках.
Рене даже не дочитала эту эсэмэску. Она уже взрослая женщина, будущая мать. Она имеет полное право больше не впускать родителей в свою жизнь. Они никогда не любили ее и Клинта, так что она им ничего не должна.
– Вам еще что-то нужно от меня? – спросила Рене, удивляясь тому, что ее не отвезли в тюрьму, где сидит Клинт.
Разве она здесь не для того, чтобы просить брата пойти на сотрудничество со следствием?
Скучающий прокурор пробежал взглядом свои заметки, и Рене еле подавила порыв раздраженно закатить глаза.
Наконец, прокурор сообщил:
– Миссис Престон-Уиллоуби, Клинтон Престон пошел на сделку со следствием. Он получит меньший срок заключения в обмен на свидетельство против Дарина Престона.
– О! Это хорошо. А могу я узнать, насколько ему сократят срок?
– Ваш брат признал себя виновным в обмен на двенадцатилетний срок в тюрьме с минимальной изоляцией заключенных. Он получит возможность условно-досрочно освободиться через семь лет. – Прокурор посмотрел на Рене. – Я собираюсь засадить вашего отца за решетку пожизненно, даже если он признает себя виновным, чтобы избежать судебного разбирательства.
– Хорошо, – сказала Рене.
Если этот ответ и удивил прокурора, то он ничем не выдал своего удивления.
– Вы сможете добиться экстрадиции моей матери из Франции? – поинтересовалась Рене.
– Если сможем, согласитесь ли вы дать против нее показания?
Рене вспомнилось, как мать столько лет манипулировала ею, лгала ей, как тыкала ей в ноги вилкой, а после ругала за окровавленную одежду. Затем Рене представила свою мать на скамье подсудимых и улыбнулась. Пусть и она узнает, что такое настоящий страх.
– Я с удовольствием буду свидетельствовать против нее.
– Считаю, теперь у нас есть все, что нужно, – продолжил прокурор. – Если ваш отец предстанет перед судом, мы ожидаем с вашей стороны полного сотрудничества.