– Вы не будете сожалеть, когда ваш брат… умрет? – мне казалось, что я готова говорить об этом хладнокровно, но все же споткнулась на последнем слове. Я недовольно куснула губу и изо всех сил сжала поводья заледеневшими руками. Мысль взять на ночную прогулку перчатки, мне в голову не пришла.
– Почему я должен сожалеть? – С легким непониманием спросил Рок.
Пришел черед удивляться мне.
– Он же ваш брат. – Я не знала, что еще можно добавить. Как ни старалась, я не могла найти более весомого довода.
Рок помолчал, словно раздумывая над ответом. Он смотрел прямо перед собой, не стремясь встретиться со мной взглядом, и это было непривычно. Я даже не заметила, как его манера постоянно смотреть в глаза при разговоре, перестала казаться мне пугающей и отталкивающей.
– Я не испытываю к брату ни особой любви, ни ненависти, если вы об этом, Кара. Поэтому его гибель не сможет вызвать во мне сильных чувств.
Я растерянно посмотрела на Рока. Он же глядел вперед, на дорогу. Молчание легло между нами. Прошло много времени, вдали уже показался город, когда я решилась продолжить.
– И все же… – робко начала я.
Рок не дал мне закончить. Он перебил меня, но в его голосе не чувствовалось ни раздражения, ни злости.
– Он должен умереть, Кара. Такова его судьба.
– Вы говорили, что ее можно изменить.
– Лишь до определенной развилки. Воин свою уже миновал.
– Что вы скажете насчет меня, Рок? Моя развилка впереди или позади?
Он по-прежнему скакал рядом, но не оборачивался ко мне лицом. Я видела его профиль, и мне показалось, что крылья его носа побелели. Что служило тому причиной – гнев или страх – я не могла бы сказать наверняка. При этом Рок сделался еще более отстраненным, как будто это было возможным.
– Только то, что уже говорил не раз: вы станете королевой, Кара. Завтрашний день навсегда изменит рисунок Судьбы.
В темноте проступили очертания городских ворот. В примыкающих к ним остроконечных башнях горел огонь. Ветер гасил все звуки, но не будь его, в ночной тишине мы бы услышала обрывки ленивых разговоров стражников, скрежет меча о заточку или, возможно, чье-то похрапывание.
Рок подхлестнул коня, и оказался на полкорпуса впереди меня. Он поднял руку, сжав пальцы в кулак. Видимо, этот жест был своего рода тайным знаком, потому что маленькая калитка внутри ворот приоткрылась. Мы с Роком спешились и, держа лошадей за узду, нырнули под каменную арку ворот. Лицо мазнуло жаром – стражник, неловко громыхающий связкой ключей, торопливо и нервно поднес факел к нашим лицам, едва не опалив при этом мне брови. Видимо, узнав нас (всего несколько часов назад этот же стражник с обвисшим животом и залысинами на висках уже открывал нам ворота, чтобы мы могли выбраться из города), он с облегчением перевел дух и сделал молчаливый приглашающий жест. Рок кивнул нашему сообщнику, не глядя вложил в его раскрытую ладонь звенящий монетами бархатный мешочек, равнодушно проигнорировал благодарность и, миновав вход в город, снова помог мне забраться на коня и вскочил в седло сам. Остаток пути до дворца пролетел быстро и, как обычно, в молчании. Задумавшись, я очнулась лишь тогда, когда заскрипели деревянные ступени лестницы черного хода, по которому мы добирались до моей спальни. Спохватившись, я стянула с себя плащ и протянула его владельцу.