После того, как Ларионов закончил выявлять нестроевых в ротах и командах плавно перешли к постановке приказа. Гребнев, пристроив бумажный лист на полевой сумке, чиркал карандашом черновик приказа.
- Пункт первый, - начал Ларионов, - довести до нижних чинов обстановку и принятое решение. Пункт второй - привести весь полк к присяге Государю Императору Александру Николаевичу. Пункт третий - похоронить за Веру, Царя и Отечество живот свой положившего приказного Карпова. Далее приготовиться к маршу на Севастополь. Времени на все это два часа. Господа офицеры!
- Господа офицеры!
Глава 6. Семь копеек.
- Вы знаете, Андрей Васильевич, когда вы упомянули недавно о том каким образом мы 'построим совет в Филях' я сразу вспомнил академию и Баскакова. Как он всегда начинал свои лекции о Наполеоновских походах.
- А-а! Да, действительно, похоже, получилось. Я все как то не успевал Вас спросить, Сергей Аполлонович, как получилось, что Вы, генштабист, и вдруг на должности адъютанта полка?
- Я ведь 'штрафованный', - грустно усмехнулся Гребнев.
- Что за история с Вами приключилась? Впрочем, если ...
- Нет, нет. Ничего роняющего мою честь и я считаю, честь русского офицерства я не
совершил. Но история для меня кончилась полковым адъютантством. Хотите, расскажу.
- Конечно, хочу. Потому и спросил.
_____________________________________________________________________
* - Согласно закону 'О всесословной воинской повинности', лица, с высшим образованием отслужив полгода вольноопределяющимся, потом могли держать экзамен на первый офицерский чин.
- Ну, слушайте. Мой отец, полковник корпуса корабельных инженеров, очень хотел,
чтобы я стал моряком. Ну а куда на море без английского языка?
- Ну да, 'мастерская мира', 'владычица морей'...
- Вот, вот. Когда в пятнадцатом начался 'снарядный голод', меня как знающего английский язык, выдернули из оперативного отдела второй стрелковой, и отправили в Париж, к графу Игнатьеву в помощники.
- Почему именно Вас послали?
- Я ведь Михайловское артиллерийское окончил. Вот, про меня и вспомнили.
- А я думал, Вы из пажей, видел у Вас на портмоне мальтийский крестик*. Еще удивился, почему не на кителе.
- Это мы с начальником штаба дивизии поменялись значками. На память об одной атаке.
- А я, уже приготовился Вам, юнкерскую спеть, я ведь Павловское кончал:
- С тех пор как юнкерские шпоры
Надели жалкие пажи,
Пропала лихость нашей школы...-(с)
- Да, смешно. Но я про павловцев, тоже знаю один стишок. Правда, Морского корпуса. Когда был в отпуске, у отца, к нам как раз приходил гардемарин, за сестрой ухаживал. Дословно не помню его рассказ, примерно так: их новый директор заметил, что установился некий порядок. Женщины рожают, павлоны, занимаются шагистикой, а гардемарины изучают науки и пьют водку. Такой порядок его не устроил, и он решил: