* * *
Полковник Порфирий Исаевич Мезенцев, заведующий хозяйством пехотного полка, отнюдь не радовался тому, что обязанности его возросли многократно. Мало того, что надо было думать о пропитании своих почти четырех тысяч душ состоящих на довольствии. Так на тебе! Еще почти полторы тысячи получи в довесок. И все хотят, есть, всем нужны исправные сапоги, шинели, гимнастерки и шаровары. Сколько теперь потребуется лишнего фуража, подков, упряжи!
Бормоча себе под нос о том, как было бы хорошо встать на нормальные позиции, где есть тыл, откуда пришлют припасы, есть начальник дивизии, командир корпуса, а при них есть штабы, куда и следует обращаться в затруднительных случаях, так нет, все наперекосяк. Что за несчастная у него планида, забросила, Бог знает куда, командир полка умчался воевать, а вот ты сиди и думай, чем кормить людей. И жаловаться некому, ты заведующий хозяйством, ты и крутись.
Порфирий Исаевич возраст имел вполне приличный, чтобы в отличии от молодых офицеров, увлеченных открывшимися перспективами, оценить всю сложность нового положения. Командир полка, командиры рот, батарей, волею божьей и несчастной судьбы, попавшие в такой переплет, заняты только уничтожением врагов, а вот ему придется согласно должности заняться увеличившимся хозяйством. То есть делом приземленным, никаких наград не сулящим, и всегда сложным. Шестьдесят три года, позволяют взглянуть на все его обязанности несколько под другим углом, нежели героические подвиги. Пришедшая поначалу в голову мысль, съездить в Саратовскую губернию, в имение Араповка, как раз на границе между Аткарским и Петровским уездами, где он сам имеет честь проживать в возрасте аж двух лет, отступила перед навалившимися заботами.
Окончив в семьдесят втором году Казанское пехотное юнкерское училище, основанное первого сентября шестьдесят шестого года, полковник Мезенцев, уже сорок четыре года состоял в офицерских чинах. В числе ста выпускников, он был произведен в подпоручики императором Александром вторым. Тем самым, которому совсем недавно присягали его товарищи по несчастью. А присягу принимали он, да еще такой же пережиток прежней эпохи, помнивший моду на густые бакенбарды, полковник Лямин. Выпущенный подпоручиком в семидесятом году из Петербургского Военно-Топографического училища, Лямин долго служил на Кавказе, потом был переведен в Туркестанский округ, в Ташкент. Прослужив в жарком климате Азии тридцать два года, Лямин вышел в отставку.
Служба у Порфирия Исаевича тоже не была ни легкой, ни приятной. На Шипкинском перевале он был ранен в грудь, долго лечился, потом по возвращению в полк долго тянул лямку ротного командира, а после смерти отца, уже, будучи подполковником, командиром батальона, вынужден был выйти в отставку, чтобы быть с матерью. В отставке он пробыл четырнадцать лет, в Японскую войну, его не тревожили, а вот в Германскую, в связи с большими потерями офицеров, военно-врачебная комиссия, признав его годным к трудностям походной жизни, вновь определила его в строй.