Альв мысленно пожала плечами и принялась за пирог. Аппетит по-видимому никогда ей не изменял. Во всяком случае, значительная по обычным меркам порция хорошо пропеченного дрожжевого теста и пряной мясной начинки никакого протеста — ни физического, ни душевного — у Альв не вызвала. Ушла легко и просто под неспешный разговор об искусстве и под три бокала довольно крепкого на ее вкус вина. Получалось, что "обычные мерки" — например, пищевое поведение Якова и хозяев дома, — не для нее исчислены.
Насытившись, Альв некоторое время прислушивалась к общему разговору, в котором она, впрочем, не участвовала. Сидела вместе со всеми в креслах у разожженного камина, слушала, вдыхала запах сгоревшего табака и пыталась вспомнить, как проводила такие вот вечера она сама. Дома, где бы он ни находился. Ничего путного из этого, увы, не вышло, только начало болезненно сжимать виски, и в глазах появилась странная резь, как если бы свет вдруг стал слишком ярок для нее. Так, например, как бывает больно глазам, когда смотришь прямо на полуденное солнце. Пришлось прикрыть веки, что было воспринято гостеприимными хозяевами, как признак усталости, и ей предложили лечь спать.
— Вам, сударыня, надо отдохнуть, — спохватился Яков — После всего, что случилось с вами вчера…
"А что, собственно, со мной случилось?"
— Я постелю вам в гостевой спальне, — предложила Трута.
— А где будет ночевать Яков?
Отчего она спросила об этом? Какое ей дело, где он будет спать? Бог весть, но факт, что спросила.
— Я полагаю, у себя дома… — смутилась сестра Якова.
— У вас маленький дом, господин Свев? — повернулась Альв к Якову.
— Да, нет, — пожал он плечами. — Не меньше этого, но я же говорил вам, Альв, это может повредить вашей репутации…
— Но ведь она моя, — вполне резонно, как ей показалось, возразила Альв. — Репутация принадлежит мне, мне и решать.
— Что ж, — пожал плечами Яков, — если так, поехали…
И они вышли из дома Норнов в холодную знобкую ночь, и Альв представила, как лежит на снегу в одном платье и шелковых чулках…
— Отчего они умерли? — спросила она, когда они с Яковом оказались в его самодвижущейся повозке.
— Кто? — нахмурился он.
— Вчера ко мне заходил ваш человек… — объяснила Альв. — Адъюнкт Суржин. Он рассказал, как меня нашли в том лесу. Показал… фотографии… тех… других. Я никого не вспомнила, но я так и не поняла, от чего они умерли? Замерзли насмерть?
Это был важный вопрос, сущностный. Важнее даже вопроса о том, кем они были, эти люди.
— Не знаю, — покачал головой Яков. — Никто не знает. Но не думаю, что они замерзли. Вы, Альв, тоже не выглядели замёрзшей, хотя и выглядели…