Несколько минут назад, когда они только приблизились к этому месту, проводник показал ему курган, сложенный их осколков красновато-коричневого гранита, и сказал:
— Это могила Ратера, здесь мы обычно останавливаемся перекусить и отдохнуть.
— Ратера? — удивился Яков, полагавший, что отец погиб где-то севернее, то есть, там, где сам он перешел "за грань". — Ты говоришь о Ратере Богсвейгире?
— Точно! — кивнул проводник. — А говорил, что плохо знаешь эти места.
— Я их просто забыл, — пожал плечами Яков, впиваясь взглядом в могильный холм. — С детства здесь не был… Так он здесь погиб?
— Про это не скажу, — ответил проводник, — но рассказывают, что похоронен он именно здесь.
"Кто же, тогда, насыпал могильный холм?" — Вопрос не праздный, потому что победители в здешних войнах обычно не столь великодушны к побежденным.
"Надо бы узнать, кто проявил такую небывалую щедрость!"
— Не знаешь, — спросил он проводника, — кто насыпал курган?
— Герпир Аустмадер, я думаю, — ответил мужчина.
"Вояка с востока?"
— Кто он, этот Герпир?
— Ярл Скулны.
— Так он не из местных?
— Нет, — покачал головой проводник. — Он с Архипелага, с Альса, кажется. Но точно не скажу. Сам понимаешь, где они и где я. Раньше-то, конечно, ярлы себя от народа не отделяли, но те времена прошли, приятель. Герпира чаще бароном величают, чем ярлом. Но ты же сам в немецких землях живешь, должен, стало быть, понимать, в чем разница.
— Понимаю, — кивнул Яков.
Он проводил Сигуса взглядом и снова обернулся к могильному кургану. Там, под камнями, лежали кости его отца. Во всяком случае, Яков хотел в это верить.
"Сейчас я старше, чем он был тогда", — подумал он с удивлением.
"Сколько тебе тогда было? Лет тридцать или чуть больше… А, казалось, старик!"
Наверное, следовало прочесть молитву, но Яков понимал, что христианская молитва здесь неуместна, — "Отец этого не поймет!" — а как молятся Одину или Тору, он просто не помнил.
"Или я должен помолиться Вали?[20]"
Но, если не читать молитву, оставалось только одно — поговорить с Ратером Богсвейгиром по душам, как разговаривал Яков с Ильей Свевом, когда приходил на его могилу. Однако Свева Яков знал в течение многих лет своего детства, юности и зрелости. Им было, о чем поговорить и тогда, когда Илья был жив, и тогда, когда его не стало. С Ратером все обстояло иначе. Богсвейгир — что означает "лучник" — являлся родным отцом Якова. Их объединяли кровь и род, и вот эта холодная земля. И безумная отвага, и неколебимая твердость духа… Но им не о чем было говорить, вот в чем дело.
В результате, Яков просто постоял пару минут, глядя на могильный холм, отдал отцу дань памяти, и пошел искать Альв.