Между тем, женщина застонала и шевельнулась в руках Якова. Он опустил взгляд, и, как оказалось, вовремя. Красавица открыла глаза. Ну, что сказать! Учитывая цвет волос, а девушка была брюнеткой, следовало ожидать, что и глаза у нее тоже темные. Однако на этот раз Яков не угадал, на него смотрели голубые глаза. Очень красивые и очень голубые.
— Не беспокойтесь! — сказал Яков первое, что пришло в голову, просто, чтобы не молчать. — Сейчас приедет карета скорой помощи, и мы отвезем вас в больницу. Я думаю, лучше всего в 3-ю Градскую на Вознесенской улице…
Говорить на ходу было трудно, но взгляд голубых глаз не мог оставить Якова равнодушным. Он никого не оставил бы равнодушным, но Якова в особенности. Так уж сложилось, что все его женщины, сколько их ни было за достаточно долгую жизнь, были блондинками или шатенками, но идеалом красоты являлась для него жена его первого бригадного командира Вера Павловна Первенцева — брюнетка с синими глазами и овальным лицом. И, хотя ничего у них с Яковом не было, генерал Первенцев люто возненавидел подпоручика Свева. Видимо, почувствовал, что Яков смотрит на его молодую жену — "черную ирландку", как называли ее гарнизонные жены — совсем не так, как другие офицеры. Так — из-за черных волос и синих глаз — Яков и попал в полевую разведку 2-й егерской бригады. Но оно и к лучшему: того, чему Яков научился, участвуя в поисках в ближнем тылу противника, он бы нигде и ни за что не научился. "Читать" местность, реагировать "сразу вдруг", вести допрос и проникать на охраняемые объекты, вскрывать замки и выживать любой ценой… Все это пригодилось ему потом, позже, когда он поступил на службу в Сыскной приказ.
— Ну, вот, — говорил он, чувствую, что на этот раз проявил клятую самонадеянность, силы уходили куда быстрее, чем он думал. — Ну, вот! Еще немного и мы на месте. Еще…
Дышал он с хрипом, заполошно билось сердце, и мышцы рук начинало сводить судорогой.
— Не понимаю! Где я? — спросила девушка. — Что случилось?
Голос у нее был слабый, едва слышный, но Яков вопросы расслышал и даже не удивился тому, что незнакомка говорит по-немецки, а не по-русски.
— Вы в Себерии, — ответил он, хотя, Бог видит, мог сказать что-нибудь поумнее. — В Шлиссельбурге, в парке Академии…
— Чибэр? — казалось, глаза девушки открылись еще шире. — Я в Тартаре?
— Да, нет же, — выжал из себя Яков. — Тартария лежит далеко за Уральским хребтом. А вы в Себерии. Как вас зовут?
Вот этот последний вопрос оказался хорошей идеей, потому что девушка на него ответила:
— Альв Ринхольф, — прошептала она и вновь закрыла глаза.