Еще разок тяжко вздохнув, она нахлобучила на голову шапку, что лежала на соседнем сиденье, надвинула ее поглубже на уши, вытащила смартфон из держателя, сунула его в карман дубленки, отстегнула ремень безопасности и, распахнув дверцу, выбралась наружу.
Мать честна! Святые угодники и иже с ними! Какое безобразие творится-то, о господи!
Дверцу чуть не вырвало, хоть она и вцепилась в нее двумя руками, порывом ветра, и обдало таким холодом, что у Аси тут же и как-то отчаянно безнадежно заледенели пальцы в перчатках, а снег победно забивался под полы незастегнутой дубленки.
И стало сразу же везде зябко, холодно, а душе неуютно… А вокруг… – она огляделась, повертев головой по сторонам, – чернота непроглядная, снежный буран и никого… жуть!
Ася наклонила голову против ветра, надвинула шапку еще поглубже, запахнула полы дубленки, застегнула ее на все пуговицы, прошла к застрявшему джипу и открыла пассажирскую дверь.
Не, команда определенно не покидала сей «корабль». Правильней сказать не команда, а командир.
И в данный момент этот самый командир, навалившись грудью на руль, находился явно в бессознательном состоянии.
– Эй, мужчина, – позвала Ася с откровенным сомнением в голосе и, встав на высокую подножку, дотянулась до него через сиденье и потрясла, ухватив за рукав куртки. – Вы там как? Вам плохо?
Хорошо ему или плохо – было трудно сказать, на ее призывы и попытки общения незнакомец никак не отреагировал.
В который уже раз тяжко-безнадежно вздохнув, Ася забралась внутрь машины, захлопнула за собой дверцу, отсекая метель от герметичного теплого нутра автомобиля, и, развернувшись к водителю, сунулась выяснять, что там с ним.
– Мужчина! – позвала она еще раз и посильней потрясла его за плечо.
Реакции не последовало.
Ася встала коленками на сиденье, ухватила водителя за куртку и, приложив усилие, откинула его корпус с руля на спинку, сдернула с руки перчатку и полезла к нему за воротник – проверить пульс, пытаясь понять, жив ли вообще товарищ или как?
И замерла, оторопев, почувствовав рукой пышущий жар. Она почувствовала пальцами, что температура у водителя запредельная, выше сорока! И он жив, но потерял сознание.
– О господи! – перепугалась Ася и повторила еще раз: – О господи! – и спросила неведомо у кого, наверное, у того, к кому обратилась в растерянности и тревоге: – И что делать? – и чуть не взвыла от досады. – Делать-то что?! – Тут же, разозлившись, одернула себя, пресекая пустое паникерство. – Что-что! Мужика спасать, что еще!
Она сунулась еще раз к нему, прижала к пылающей, как печка, шее пальцы, прощупав пульс. Хреново! Все хреново! Гражданин без сознания, пылает высоченной и, совершенно определенно, критической температурой, затрудненное, сиплое дыхание, пульс ненормальный – у него счет идет на минуты!