В общем и целом попытка государства по упорядочению обращения драгоценных металлов в торговле с китайцами выглядит еще менее успешной, чем навязывание государственной монополии на торговлю ревенем. Практически невозможно оценить в деталях воздействие финансового фактора покупок золота и серебра на монгольской границе, а также обозниками в Пекине на состояние валютного благополучия России в середине XVIII столетия. Судя по дошедшим до нас свидетельствам, получается так, что суммарные объемы благородных металлов, фактически ввезенных из китайских владений, далеко отставали от уровня желательного, нужного и ожидаемого в русском казначействе. По факту увольнения со службы С. Свиньина напрашивается еще одно предположение о том, что его самые радикальные и многообещающие усилия по приобретению китайского золота и серебра направлялись в ошибочное русло, причем делалось это не совсем порядочными сообщниками. Хотя нам трудно доподлинно судить, смог ли бы другой чиновник, обладавший честностью и изобретательностью Л. Ланга, преуспеть в решении задачи по ввозу очень крупных партий благородного металла, необходимого для решения проблемы казначейства. Трудно даже предположить, чтобы мандарины китайского двора позволили утечку очень большого количества золота или серебра из своей страны. На самом деле прекрасно видно, что более поздним пекинским обозам доставалось гораздо меньше благородных металлов, чем первым двум или трем, посетившим китайскую столицу сразу после заключения Кяхтинского договора. В любом случае представляется разумным заключение о том, что попытка Российского государства завладеть вроде бы наиболее продуктивным источником золота и серебра совсем не поспособствовала развитию торговли до достаточно крупного уровня, чтобы послужить средством спасения России от продолжавшегося денежного бедствия страны. Речь идет о бедствии, из-за которого в 1760-х годах пришлось прибегнуть к выпуску больших объемов бумажных денег. На протяжении столетия некоторое количество золота и серебра купцы-единоличники ввезли через Кяхту, львиную долю которого передали в распоряжение казначейства. Должна была существовать и контрабанда золота и серебра, но ее масштаб определить невозможно.
В тот или иной момент русской истории право на ввоз из-за рубежа и изготовление изделий из шелкового сырья предоставлялось в качестве великой привилегии особо избранным неофициальным просителям, но исключительного права на изготовление или сбыт данной тонкой ткани за Русским государством никогда не сохранялось. Еще в 1717 году Петр Великий предоставил монополию на переработку коконов в шелк и шелковую парчу в России московскому купцу Ивану Евреинову и его товарищам по общему предприятию. 20 лет спустя, когда пришло время для продления его привилегии, И. Евреинову на основании его же прошения предоставили величайшую торговую льготу, которой не пользовались остальные купцы, занимавшиеся торговлей на границе: ему разрешили отправлять с пекинскими обозами русские товары стоимостью до 10 тысяч рублей. Эти товары предназначались для обмена исключительно на сырье для изготовления шелка, и даже тогда такой обмен происходил под тщательным надзором со стороны директора обоза, отвечавшего за то, чтобы оборот товара, принадлежащего частным лицам, не шел во вред государственной торговле. В своем прошении И. Евреинов сетовал на отсутствие у него возможности полностью загрузить производственные мощности его новой московской шелкопрядильной фабрики по причине отсутствия сырья в виде кокона шелкопряда. Такого сырья, докладывал он властям, просто не появлялось на торгах в Кяхте и Маймачене. Купец Евреинов к тому же просил освободить возимый им в Россию шелк от всех поборов. Но царица Анна отказалась уступать ему свой таможенный доход. После 1737 года в Пекин снарядили только три обоза, и в отсутствие бухгалтерских книг данных предприятий остается загадкой, воспользовался ли И. Евреинов на самом деле предоставленной ему привилегией. Если воспользовался, то по пограничной торговле этого практически незаметно. К тому же И. Евреинов занимался гораздо больше не коммерцией, а товарным производством, предназначенным для поощрения переработки шелкового сырья в России.