Владиславич-Рагузинский, не задерживаясь, проехал через Селенгинск, поднялся по реке к небольшому поселению под названием Стрелка на реке Чикой, где остановился в ожидании обоза Д. Молокова. (Он обнаружил, что этот городок тоже находился в плачевном состоянии.) Требовалось предпринять еще одно усилие, чтобы получить разрешение на выдвижение обоза его сопровождения; из Селенгинска он выслал к границе помощника — капитана Миклашевского для встречи с китайскими чиновниками, которые должны были сопроводить этого русского офицера в Пекин. Капитану поручили сообщить о скором прибытии русского посла. Владиславич-Рагузинский поспешил на очередную встречу, и в очередной раз его ждало разочарование. Первое знакомство состоялось на берегу маленькой речки Бур 25 августа. Китайцы повторили полученное ими предписание запретить проход торгового обоза в Пекин, ввиду отсутствия специального пропуска из китайской столицы. Выбора не оставалось: посольству предстояло отправиться в путь без обоза. Через неделю с небольшим Владиславич-Рагузинский во главе своего посольства из 120 человек под охраной вооруженного отряда из 1400 человек личного состава под командованием полковника И.Д. Бухгольца ступил на монгольскую территорию. Наконец-то для них начинались большие приключения.
Владиславич-Рагузинский еще до встречи с китайцами исходил из того, что обоз Д. Молокова задержится на неопределенное время, поэтому на Стрелке он приказал вернуть его в Селенгинск — более удобное место для ожидания. К тому же он прекрасно осознавал, что до тех пор, пока купцам-единоличникам совсем не запретят доставку сибирских мехов в Пекин, причем как напрямую, так и через посредников, рассчитывать на доход от государственной торговли не приходилось. В своем последнем пространном донесении собственному руководству в Санкт-Петербург, написанном 31 августа, Савва Лукич требовал восстановления запрета на частную торговлю пушниной через границу во время нахождения обоза в Пекине. Ответом стал царский указ в адрес Сената от 30 декабря 1726 года, которым запрещалась частная торговля пушниной с Угрой, Науном и на рынках прочих городов, находившихся под властью китайцев, «чтобы обоз Нашей короны не нес убытки от продажи пушнины в Китае». Однако купцы-единоличники могли продолжать вывоз за рубеж любых разрешенных государством товаров по собственному усмотрению после оплаты положенных таможенных пошлин. В данный момент, по крайней мере, российский посол явно видел низкую доходность казенных обозов, посещавших Пекин. Уже в мае его терзали сомнения по поводу того, что китайцы наконец-то пойдут на возобновление торговли непосредственно в Пекине, и он предложил, чтобы при таком раскладе государственную пушнину доставляли в Угру на 50 тысяч рублей в год. А новые партии пушного товара задерживать до полной распродажи предыдущих партий. В своем августовском донесении он сетовал на то, что русские купцы-единоличники теперь вывозили в Угру и остальные места громадный объем пушнины, при котором частный экспорт ее в год превышает объем пушнины, перевозимый двумя казенными обозами! С точки зрения таможенных пошлин, начиная с приостановления китайцами торговли, с одних только этих товаров государство теряло 20 тысяч рублей. В отсутствие сотрудничества с китайцами по закрытию границы, из-за слабых мест в организации российской пограничной службы, в силу безграничной изобретательности купцов-единоличников в деле уклонения от государственных чиновников и таможенных платежей, а также по причине избытка в Пекине мехов, доставленных в частном порядке, будущее государственной торговли обозами выглядело туманным. И это в лучшем случае. Требовалось выждать и посмотреть, какие меры можно будет принять совместными с китайцами усилиями.