Мотоциклист сел у входа в палатку, рассматривая свои вельветовые штаны, сплошь заляпанные грязью.
— Чайку выпить можно, — сказал он и вопросительно уставился на меня. — Вы из района?
— Нет.
— Из области?
— Нет.
Он покачал головой.
— Почему же вам взбрело в голову забраться в эту чертову дыру?
Я ответил, что у меня никаких особых причин на это нет. Я случайно приехал сюда, местечко мне приглянулось, ну, вот и остался. Он не поверил.
— Теперь ничего не делается без причины, — сказал он. — И вы сами понимаете, что ни с того ни с сего, как говорится, и листок на дереве не шелохнется. Что-то мне не верится, что вы поселились здесь просто так. Туристы сюда не ездят, что им тут делать?
Видимо, это был человек бесхитростный и прямой, его загорелое лицо дышало откровенностью, на нем было написано все, что он думал и говорил. Я назвал себя. Оказалось, что он слышал мою фамилию.
— Ах, так, — сказал он. — А ведь я все-таки был прав.
Он встал и сделал было попытку отряхнуть штаны, но безнадежно махнул рукой.
— Я здешний учитель, — сказал он. — А это моя жена, тоже учительница. Преподаю я поблизости, в Подлазе.
Жена тоже поднялась и улыбнулась — улыбка получилась какая-то слащавая.
— Очень приятно, — произнесла она и церемонно присела, совсем как в гостиной, и всем нам стало вдруг смешно.
Я поставил треножник, повесил над огнем котелок с водой. Учитель снова сел, закурил сигарету.
— Моя фамилия Мариша, — представился он, искоса поглядывая на меня. — Странная фамилия, не правда ли? Если вы были в районе, то обо мне, конечно, слышали.
— Я там не был.
— Ну, раз так, расскажу все сам. Я наказан и потому работаю здесь.
— Наказаны?
— Ондрей! — с тревогой в голосе окликнула его жена.
— Наказан, — повторил учитель; видимо, это слово доставляло ему какое-то мучительное наслаждение. — Я здесь как бы в ссылке.
— А вы не преувеличиваете?
— Ничуть. Добровольно сюда никто не поедет. Какая здесь жизнь?
— Не так уж тут плохо, — вставила с виноватой улыбкой жена. — Мне здесь в общем даже нравится.
— Слышите, — сказал учитель и строго посмотрел на жену. — Ей всюду нравится. Лишь бы она могла с утра до ночи смотреть на меня — и так всю жизнь. Ей этого вполне достаточно, а мне мало. Разве можно всю жизнь довольствоваться нежными взглядами?
Жена притихла и отвернулась, желая скрыть от меня, как больно задели ее слова мужа.
— Теперь реветь будет, — недовольно и вместе с тем словно оправдываясь, произнес учитель. — Не реви, Аничка.
— Бывают минуты, когда такие взгляды просто неоценимы, — сказал я, пытаясь загладить неловкость.